Деструкция

Иногда я слишком четко вижу что и как нужно делать. Принимаю решения, держу себя в руках. Я как гуманитарная миссия на территории, разрушенной стихийным бедствием. Вокруг горе и руины, а я с холодным и чистым расчетом раздаю оставшимся без крова людям пайки и теплые одеяла.
Они заглядывают в мое лицо, в поисках сочувствия, любых эмоций. А натыкаются на отстраненность и вежливую заботу, и сразу понимают, что видят работу, а не поддержку.
А мне хочется кричать им из под этой маски:
— Кто? Кто если не я? Кто будет держать все это на своих плечах пока вы горюете и оплакиваете?

Где ты, моё солнце.

Голубой королевский.
Не справляться не вариант. Сейчас я это понимаю. Надеюсь я это буду понимать достаточно долго.

Пурпурный.
В семидесятые психолог Гарри Харлоу произвел эксперимент по изучению клинической депрессии, который позже назвал "ямой отчаяния". Его суть заключалась в изоляции подопытных обезьян на длительное время, что приводило их в состояние отчаяния и депрессии.
В состоянии полной безнадеги, животные забивались в угол вертикальной металлической камеры после того как понимали, что не могут выбраться.
Особи, прошедшие через "яму отчаяния", не поддавались реабилитации, все они изменились в негативную сторону. Всех их сломало одиночество.

Кровавый красный.
Мне хочется отрубить себе пальцы и отрезать язык потому что из меня вырываются неправильные слова. Я ведь могу их сдерживать, нужно просто приложить усилие. Но нет, я говорю и за меня снова начинают беспокоиться дорогие мне люди. Просто держи себя в руках. Им нужна опора, а не еще один больной человек, который только тянет вниз.

Перламутровый молочный.
Мой брат говорит, что не имеет значения какого я пола, а мне от этих слов хочется горько рассмеяться, потому, что ты не простишь мне то, кем я являюсь.
Мой брат говорит, что я должен заботься о себе, а у меня кривятся губы, потому что у меня нет времени и права уделять себе больше внимания.
Мой брат говорит, что я не должен взваливать на себя все, но я-то знаю, что кроме меня не кто не позаботиться о проблемах моих родных.
Мой брат говорит, что я не должен зарываться в себе когда мне больно и сложно, но я просто не могу говорить когда должен действовать.
Мой брат много чего говорит. Он маленький и наивный.

Неоновый зелёный.
У меня ощущение, что я пытаюсь удержать в пальцах тающие кусочки льда.
Они обжигают меня холодом и выскальзывают из хватки, падают и тают бесследно. Все эти льдинки бесконечно важны для меня. Все они возможность изменить что-то к лучшему.
Но я не могу.
Они все падают и падают, и тают, оставляя после себя боль в сведенных холодом пальцах и воду. А я плачу над этой водой и не могу ни на что повлиять.
Я слаб.
Я слаба.
Смогу ли я спасти тебя?
Не важно. У меня нет другого выхода.

Глянцевый чёрный.
Неожиданно меня настигло облегчение и успокоение. Просто отпустило скручивающее мышцы беспокойство, которое я всеми силами пытался скрыть от тебя. "Всё хорошо. Всё нормально. Всё замечательно." Говорят, что если повторять одно и тоже можно в итоге убедить себя в этом. А еще говорят, что сказанное неоднократно теряет свой смысл и ценность.

Желчный желтый.
Простые цифры.
28 дней.
750 г. в сутки.
250 г. за один приём, 3 приёма в день.
84 таблетки за 4 недели.
Можно верно просчитать простые значения чисел, количества и дозировки, но просчитаться.
Обычные побочные действия в начале курса приема: тревожность, панические атаки, нарушение сна, рассеянное внимание, сонливость, головная боль, тошнота, рвота, учащенное сердцебиение, тремор рук, потливость и озноб.
О чем я буду врать: стресс на работе, неправильное питание, сбитый режим дня, осенняя простуда, межсезонная слабость.
Чёрт, уже желчь подкатывает к горлу.

Кислотный розовый.
Я начну пить таблетки. Маленькие белые островки реальности, которые будут накапливаться в моей голове, пока полностью не заполнят все клочки яркого цвета. Пока что в черепной коробке перекатывается только одна. Она даже не начала смазывать световые кляксы, которые обычно переполняют мое сознание, но все таки она там есть и скоро их там будет больше.
Ты заметишь когда я начну меняться? Когда с тобой начнут стройным хором говорить мои таблетки ты заметишь?

Насыщенный фиолетовый.
Меня уже давно не беспокоит то, что во мне существует два человека. Было время когда Он и Она меня изводили, заставляли биться в агонии от противоречивых чувств и внутреннего конфликта. Они подавляли друг друга, они сопротивлялись друг другу, а мне приходилось лезть на стену, резать себя и все время искать ответы на вопросы. За что природа так посмеялась надомной? Зачем мне жить с этой войной за себя? Кто же из этих двоих Я? Кто меня примет с этим всем? Когда это все закончится?
Но это не значит, что я теперь в полной гармонии с собой и с ними. Кто же из нас троих устал?

Чернильный синий.
Контроль возвращает спокойствие. Мне не нужно быть в безопасности, не нужно быть ведомым чтобы быть спокойным и дарить спокойствие тебе. Теперь я это понимаю.
Когда нибудь ко мне вернется желание боли, но даже тогда я буду вести твою руку, занесенную над моей кожей.

Ослепительный белый.
Я хочу сохранить тебя. Иногда я чувствую себя неприступной крепостью, которая в состоянии укрыть тебя от любого шторма в своем необъятном каменном нутре. А порой мне кажется, что я ветхая лачуга, которая гнется, трещит и стонет под порывами ветра.

Бледный серый.
Я сам загоняю себя в тупики вместо убежищ. Как тупое животное, не соображающее куда оно бежит от погони. Но я не могу скалиться и огрызаться, не могу вцепиться в преследователя, потому что сам ведь позвал, показал и отметил все свои отходные пути. Теперь остается только гадать, как быстро и как близко он ко мне подберется.

Ярко красный.
Иногда бывает такое состояние, что очень тяжело держать себя в руках. Хочется говорить гадости и делать людям больно, причем сам от этого я себя не чувствую лучше. Тоже больно и гадко от своего поведения, но я продолжаю, с чувством маниакального мазохизма над самим собой.
В такие моменты хочется быть наказанным за все то дерьмо, которое когда-либо было сделано, не сделано или надуманно в голове.
Это злость на себя, а не на других.