northern boy

Еду на олимпиаду по экологии.
Удачи мне, что ли.
Знаю, шансы мои невелики, но, хочется верить, что и в моей жизни ещё осталось место чуду.
Встал в шесть утра на удивление легко. Теперь главная задача - не уснуть прямо над заданиями и выжать из себя по максимуму. Делов-то.

Конечно, сама моя суть есть постоянные противоречия, но в последние дни это ощущается особенно ярко. С одной стороны я валюсь с ног от усталости, а с другой все равно нахожу где-то силы делать то, что необходимо. Умру, но сделаю?
Мигрень в первой половине дня буквально высасывала все силы, а после обеда самоликвидировалась без обезболивающего.
Придумал план, как все можно немного наладить. Я рискую по-крупному, но ведь оно того стоит, не так ли? Чтобы они были довольны, чтобы их ничто не беспокоило. Может, я и эгоист, но не такой радикальный, чтобы не думать о своих родителях.
И о ней. О ней я просто не могу не думать

Пожалуй, то, что я сейчас скажу (напишу?), слишком очевидно, чтобы тратить на это своё и чужое время, но... черт, время идёт так быстро! Казалось, только-только были выходные, и вот уже приближается середина недели. Больше половины месяца пришло с тех пор, как она перестала со мной разговаривать.
Иногда мне кажется, что я вот-вот буду готов отпустить её и продолжу жить дальше, как всегда это делаю, но мне страшно, мне ужасно от одной только мысли, что история подошла к концу и он у неё именно такой. Хотя это так похоже на меня

Прошла ночь, которая должна была в какой-то мере предрешить моё будущее. Прошла и пощадила меня. Тот случай, когда молчание тоже является ответом, да?
Ещё не все потеряно, с одной стороны. С другой, в игру вступает паранойя, и вот она-то говорит, что надежда не имеет никакого смысла.
Я жду у моря погоды, в то время как оно даже не подозревает о моем существовании, вот, чего я боюсь.
Равнодушие пугает. Оно бы означало, что меня действительно отпустили. Навсегда.

Возвращаясь с фильма про транссексуальность, я отчего-то думаю именно о смерти.
Смерть является не только ядом сама по себе, она отравляет и все, в чем есть хоть крупица жизни. Все мечты человека, который покинул этот мир, кажутся трагичными, все его улыбки вызывают слезы, все воспоминания душат и отвергают живых.

И вот "И все же Лоранс" остался позади. Отчего-то он затронул меня особенно сильно.
Не то чтобы я был близок к теме транссексуалов, однако проблема непонимания и неприятия окружающих - да, вот это уже теплее. И, что мне нравится в работах Долана, так это финалы. Они не делают так больно, чтобы с губ срывался скулёж, и все же его истории приближены к реальности настолько, насколько это можно показать на экране

Дочитал "Хорошо быть тихоней". Приятная книга. Лёгкая и искренняя.
Люблю хорошие книги. Их можно определить только тогда, когда они уже остаются позади. Это незыблемое чувство пустоты в голове, как водная гладь в безветренный день. Оно всегда ждёт на последней странице, именно поэтому я никогда не читаю последнюю строчку наперёд. К тому же, очень высок риск нарваться на спойлеры, а их я терпеть не могу.
Теперь на очереди "Таинственная история Билли Миллигана". У меня есть три книги Ремарка, но я не уверен, что уже готов к ним. К Ремарку вообще трудно быть готовым. Как сказала моя бывшая преподавательница по русскому, "он готовит нас к жизни", а этим могут похвастать далеко не многие.

Лёг вчера спать такой подавленный, что ещё битый час не мог заснуть.
Рассказывал себе шепотом все стихотворения, какие мог вспомнить. Не то чтобы это помогало заснуть, но время я провёл с пользой. Всяко лучше, чем разглядывать потолок и накручивать себя по разным вопросам.
А сегодня у меня разболелась голова и разросся аппетит. Сомневаюсь, что это как-то взаимосвязано.
И Маяковского читал на литературе. Это мне понравилось, даже очень. Чем больше я узнаю о нём, тем больше я очарован его фигурой.
А ещё у нас сегодня вечер Долана, мы будем смотреть "И всё же Лоранс". А завтра меня ждёт "Девушка из Дании". Тематические выходные, ничего не скажешь.

Справляюсь ли я?
Если честно, то уже даже не знаю.
Да? Нет?
Я знаю, что бывает и хуже. Помню, что бывало и хуже. И в то же время чувствую, что снова начинаю подавлять в себе эмоции, накапливать их, что не есть хорошо, ведь рано или поздно их будет слишком много, и тогда придёт время срыва, а я в этом совершенно не заинтересован.
Но и каждодневное нытьё и разведение нюней не по мне. Я хочу быть сильным. Не просто казаться таковым, но чувствовать в себе силу, чувствовать способность преодолевать трудности, а не еле-еле выкарабкиваться из них, замыкаясь в себе.
Но это, пожалуй, слишком много, не так ли?

Приснилось, что я сдался и закурил. Причём это меня так расстроило даже во сне, что я от этого проснулся в половине шестого. Зато теперь какое облегчение!
Моя сила воли куда крепче, чем может показаться на первый взгляд. У меня на хранении лежит целая пачка, но я воспринимаю ее скорее как обузу, нежели как искушение.
Я не хочу этого. Никотин - это совсем не то, что мне нужно

Блять. Вот просто блять. Извините мне мой французский, но на мой взгляд лучше уж материться, чем жалеть себя.
Неужели мне обязательно снова и снова доказывать свое звание бедствия? Неужели я всю оставшуюся жизнь буду приносят себе и другим неприятности?
В общем, я уронил чайник. Уронил чайник с кипятком и сломал его.
Самое интересное, что не обжегся ничуть, хотя стоило бы. Это был бы отличный жизненный урок на тему того, что получают отбросы общества, когда имеют дело с... чем-либо.
Завтра куплю новый, благо средства у меня найдутся.
И все-таки люди были правы, когда называли меня человеком-катастрофой. Это было так давно, но все еще имеет смысл

Я уже давно заметил, что у меня довольно непростые отношения с людьми. Даже не в том плане, что я с ними плохо схожусь, а в том, что никогда нельзя сказать наверняка, а кем же мне является тот или иной человек по общепринятым меркам. Это друг? Хороший знакомый? Потенциальный романтический интерес?
Я не знаю, как это выглядит со стороны, но одно мне известно наверняка - те отношения, которые я завёл, мне не подходят. Да, у меня появилась девушка, но, откровенно говоря, я хочу, чтобы она исчезла. У нас изначально-то не было никакого будущего, но сейчас и у нас и настоящего-то толком нет.
Одно хорош - я не поддался на провокацию. Надеюсь, это еще не поздно.

Я хочу тешить себя надеждами и колоть тупым ножом. Этим я и занимаюсь.
Ремарк, о Ремарк, что же ты делаешь со мной? Что жизнь, эта странная, непредсказуемая, неуклюжая в своей дикости жизнь со мной делает?

Какой сегодня всё-таки выдался безумный день.
Я рад, что остался жив, более-менее. Просто рад этому. Хотя идея закопаться хотя бы на неделю кажется мне весьма и весьма заманчивой. Просто пропасть для всего мира на семь дней. Книги, фильмы, музыка. Ни о чём не думать и чтобы никто не трогал. Эдакий спокойный оазис посреди бурного потока жизни

Я так устал, что у меня не осталось слов.
А ведь раньше я любил понедельники, но этот явно не в моем вкусе

О, конечно он сегодня занят, какие могли быть сомнения?
Ну ничего, я, как истинный пенсионер с лицом (и, чего греха таить, ростом) четырнадцатилетнего школьника, пошёл кормить голубей. Люблю это дело, люблю, когда подходят малыши, правда жутко замёрз.
Теперь вот поеду к матери на работу, вспоминать, каково это, когда есть горячая вода и возможность постоять под душем. Вот там и отогреюсь

О, это всё так унизительно.
Мой отец ушёл из семьи, он бросил меня, поносил меня, отказывался от меня, а теперь я должен "налаживать с ним отношения". Всегда звонить первым, всегда проявлять инициативу, чтобы мы встретились.
Не то чтобы он вот такой был мне нужен. Его деньги, его поддержка - вот, чего я ищу. Можете обвинять меня в лицемерии, но разве могу я иначе? У меня нет семьи, но есть мечты, реализовать которые я просто не могу в одиночку.
И это горько, очень-очень горько

Как часто мне кажется, что я сам и только я повинен в своей жизни.
Время от времени я уверен в этом сильнее, чем обычно.
Я отравляю себя. Я выбираю мысли, которые заранее обрекают меня на несовместимые с жизнью раны. Я добровольно отдаю им всего себя, когда мог бы жить, мог бы злорадствовать над смертью. Ведь я молод, совсем еще молод. Нельзя видеть так много в семнадцать лет, это вредно для сердца не хуже, чем жирная пища и сидячий образ жизни.

По-моему, с каждым днём я всё больше убеждаюсь в мнении, что ввязался по доброй воле в некую авантюру, подоплёка которой хоть и кажется относительно безобидной, всё-таки не может не вызвать опасений. Хотя бы потому что это я, а я всегда и во всём уверен не до конца. Сомнения, ох уж эти бесконечные сомнения.
Бывают, конечно, и исключения, но лучше от их существования становится едва ли.

Когда утро начинается с тесного контакта макушки и дверцы шкафа, стоит ли воспринимать это как некое послание свыше?
Балда, ты, маленький человек. Эта суббота не для тебя

Я ещё не говорил, как сильно люблю стихи?
О, я очень люблю стихи. Это такая трепетная любовь, ради которой ты готов жертвовать всё больше уголков своей не ахти какой памяти, чтобы заполонить её чем-то действительно стоящим.
Люблю стихотворения, где каждое слово подобно удару - не грубому, но изящному, как взмах сабли или хлыста, и острому, как шпага или кинжал. Слово наносит точный удар в самую суть человека.
Поэты говорят о том, что я чувствую, гораздо лучше, чем мой костный язык

Сегодня был на удивление продуктивный день. Вот за это я люблю четверг - за его умеренную насыщенность. Много контактов с людьми, много разных дел, но они не выматывают так, чтобы приходилось считать про себя до десяти и с тоской поглядывать на затычки для ушей или обезболивающее.
И вот уже подходит к концу пятый день моей маленькой трагедии. Я избавился от последней "улики" против меня, но разве это что-то меняет?
Я тоскую, читаю Ремарка, читаю стихи и от этого тоскую ещё сильнее.
Я пишу письма, которые в лучшем случае стоило бы сжечь. Это было бы актом милосердия.
Не для меня - для неё

Казалось, вот они - первые проблески надежды, вот только не обманываю ли я себя? Я всегда полагался на интуицию, когда дело касалось людей, и она редко подводила меня, несмотря на то, что я так и не научился объяснять, как она работает. Но сейчас, могу ли я что-либо говорить сейчас?
Я хочу верить, что у меня есть шанс, было бы странно, веди я себя иначе, но с другой стороны эти морозы делают меня слишком вялым и сонным, чтобы я мог предаваться отчаянию по-настоящему. Жаль, что мой иммунитет не предполагает ни простуды, ни гриппа - было бы неплохо отлежаться хоть пару дней в тепле и покое. Во всяком случае я перестал бы выглядеть как мертвец. И чувствовать себя тоже.

Сегодня день грубого меня. Грубого, противного, резкого меня. Вот когда усталость и расшатанные нервы дают о себе знать. Дело не в том, что я огрызаюсь из-за недосыпа, а в том, что мне труднее держать маску. "Быть всегда самим собой" - это не про меня. Все говорят, что лицемерие - это плохо, но посмотрите, как оно позволило мне подобраться ближе к людям! Они принимают меня за своего, ошибаются на мой счёт, строят в целом ошибочное, зато неплохое представление. Я могу сдерживать себя достаточно долго, но рано или поздно приходит день, когда люди спрашивают: "Что с тобой не так?"
А со мной всё в порядке.
Просто я - это я.

Какое банальное в своей предсказуемости наблюдение: стоит исчезнуть одному, но самому важному человеку, как меня не покидает чувство, что чего-то не хватает. То есть, разумеется, людям всегда чего-то не хватает, такова их природа. Мы можем заставить себя довольствоваться малым, но это всегда будет самообманом, ведь совершенству нет предела и всё в таком духе.
Так о чём это я?
Вернулся к Ремарку. Сейчас будет особенно тяжело читать его, ведь для меня он неразрывно связан с моей утратой (временной, конечно, временной, ведь это же не конец, да?), но когда это я выбирал лёгкий путь?
"Лёгкий путь - не наш путь"