прохожий

Что лето, что осень. Ничего не изменилось.
Но осенью хоть погода стала приятнее.

А ведь мне не показалось. Действительно целый год прошел. В моем понимании, от января до августа уже год.

Я уже сам себе надоел. Но больше всего мне надоедает то, что я постоянно все забываю. Это не зависит от того, насыщенный день был или нет, испытал я много эмоций или мне вообще было безразлично происходящее вокруг.
Если были какие-то чувства или эмоции, то я хотя бы могу сказать, какого цвета был этот день или что-то вроде того. Как краски на картинах, смысл которых ты не можешь понять, как бы ни силился. Есть цвета, но нет точного образа в голове.
Прочитав свои фрагменты, я понял, что все, что я делал пять месяцев -- это только ныл. Если честно, мне казалось, что прошло гораздо больше времени. Год или около того.
Наверное, мне просто показалось.

Лучше бы я вообще сегодня не выходил на улицу. Мало того, что в последнее время эта ужасная жара, так и еще лето наступило. Для меня лето не является чем-то особенным, потому что я практически не выхожу на улицу в любое время года. Может быть, если бы у меня был отдых только летом, как в школе, я бы радовался лету. Если бы я был лет так на пять младше, если бы друзья были, я бы, наверное, радовался лету.
Но, по сути, сейчас я просто унылое дерьмо, сидящее дома 24/7. Могу употреблять только "если бы *, я бы *".
На самом деле, меня не расстраивает такой расклад. Может, я получаю даже больше удовольствия от жизни, чем пять лет назад, да вот только удовольствие это мнимое.

Почему-то часто ничего делать не хочется. Не знаю, как на это реагировать. Возможно, если я сейчас не заставлю себя что-то сделать, то потом искренне пожалею об этом, но я не могу.
Я просто тупо сижу и смотрю в одну точку. Стоит только поразмыслить о том, как я проживаю свою жизнь и на что вообще ее трачу, как мне сразу становится неуютно в своем теле. Я не могу никуда деться от этого чувства. Я напрасно начинаю нарезать круги по комнате, напрасно иду наводить себе чай, напрасно включаю телевизор для фона. Это ощущение не покидает.
Словно кости ломит. И неуютно как-то становится.
Остается только упасть на пол и лежать, пока же наконец не станет легче.

Иногда кажется, что все заканчивается.
Заканчивается депрессия, заканчиваются навязчивые желания, заканчиваются эти дурацкие мысли, заканчиваются кошмары.
Когда все заканчивается, становится гораздо легче воспринимать мир, как будто раньше я играл на рояле с белыми и черными клавишами, а потом купил себе детское игрушечное псевдо-пианино.
Я не знаю, как мне еще описать то, что я чувствую, поэтому могу привести только этот глупый пример.
Знаете ведь, как сильно отличается игра на рояле от игры на этой детской ерунде? Чего можно добиться, играя на рояле, и чего можно добиться, играя на детском игрушечном псевдо-пианино.
После того, как все заканчивается, я чувствую потерю.
Ненавижу это.

Я тупой.
Я ничего не знаю. Я совершенно ни в чем не разбираюсь. Все мои ровесники хоть в чем-то успешны, достигают огромных целей. Мне не хватает интеллекта. Мне не хватает красивой внешности. Мне не хватает каких-то особенных качеств. Мне не хватает навыков общения. Если честно, то мне всего не хватает.
Я умею только потреблять. Смотреть, читать, переписывать, пользоваться чем-то. Я потребляю то, что сделали другие. Я ничего не произвожу. Я биомусор. Именно из-за таких людей, как я, планета Земля обречена на ужасное будущее.
Мне стыдно за то, что я родился. Но еще больше мне стыдно за то, что я не способен ничего сделать, чтобы исправить свое несовершенство.

Иногда мне даже нравится учиться жить заново. Шаг за шагом учиться принимать эту жизнь, принимать самого себя, принимать еду, принимать людей, принимать тяжелые ситуации. Мне сказали, что если я не перестану переживать по каждому поводу, я так и проживу всю жизнь в унынии. Всегда найдется такая проблема, которую я не смогу решить. Этих проблем будет даже больше, чем тех, которые я решить смогу.
Слушая то, что они мне говорят, я больше не нуждаюсь во внутреннем голосе. Мне кажется, что я вообще должен перестать доверять себе. Как я могу себе доверять, если я себя так подвожу каждый раз?
С каждым разом я все больше черчу грань между собой и своим сознанием.
Это так тяжело.

Лучше бы я умер.

Жаль, что я потерялся.

Я отчаялся. Нигде мне нет места.
Каждый день эта приевшаяся скука, как будто весь мир в одно мгновение прекратил быть интересным.
А после этого следует монолог. Отвратительнейший монолог, в котором я спрашиваю сам себя, а для чего я вообще живу.
И я начинаю бояться этих мыслей. Что не знаю.
У меня вроде как и есть какая-то псевдоцель. Цель, которую я поставил себе, чтобы говорить людям, когда они спросят. Несбыточная цель.
Стать доктором наук.
Учиться, учиться, учиться. Тогда мне не придется работать.
А потом можно замахнуться на академика.
Так и вся жизнь пройдет.

В понедельник я наконец-таки опять пойду в больницу.
На самом деле, мне безумно нравится этот медикаментозный запах. Он отчасти резкий, едкий, просачивающийся в одежду и куда-то... в душу даже?
Часто в больнице меня начинает одолевать паника. Или даже чувство отчаяния и осознание того, что что-то исправить нельзя. На самом деле, это чувство есть всегда, но в больнице оно ощущается особенно остро.
Я никогда не был в кабинете у психиатра, но чувствую, что мне там понравится. Наверное, кабинеты вообще всегда такие, что они не могут понравится пациенту, но мне нравится.

Я постоянно теряюсь во времени и ничего не успеваю.
Почему сутки не могут быть длиннее?

Я хочу, чтобы у меня наконец-таки появилась мечта.
Моя первая мечта «умерла» еще в шесть лет, когда мои родители сказали, что быть пилотом — это совсем не мое, да и не получится у меня ничего.
Тогда я очень долго думал над своей последующей мечтой. Какая она должна быть? Сколь невозможно то, что мы называем мечтой? Или это осуществимая вещь, достаточно лишь одного пинка?
Да вот только после той мертвой мечты о пилоте мне уже ни одна мечта не нравилась. Я ставил цели.
Дожить до следующего года, перебиваясь хоть как-то. Сделать реферат. Даже бытовые — сходить в магазин, пришить пуговицу. В конце концов, для меня целью стало просто встать с кровати и жить дальше.
А что же с мечтой теперь?

Мне всегда было интересно, о чем думают люди. Вся эта нескончаемая толпа, идущая по своим собственным заботам.
Возможно, кто-то из этих людей безмерно счастлив, а кого-то уже завтра не станет.
Мне всегда было интересно, а думает ли кто-то так же, как и я?
И не бывают ли эти люди столь же потеряны для общества.

Обожаю больницы.
Раз в месяц обязательно выделяю время и хожу туда. Чаще всего бесцельно. Шатаюсь по этажам, рассматриваю всякие кабинеты и вывески. Смотрю на людей, стоящих в очередях. Больница у нас самая что ни на есть среднестатистическая. Впрочем, это то, на что может рассчитывать бесплатная больница и даже больше.
Там есть дешевый кофемат и огромнейшая аптека. Вы когда-нибудь считали, сколько там пачек с этими лекарствами. Около четырехсот двадцати трех, если я не ошибаюсь. Это много. Это просто безумно много для какого-то ларька с таблетками. Иногда мне даже интересно, как в один такой ларек помещается столько таблеток.

Черт.
Дерьмо.
Ненавижу эту жизнь. Впервые я так ненавижу эту чертову жизнь.

Сейчас так много людей, которые создают карьеру начинающего писателя и вкладывают все свои идеи в книгу.
Я даже отчасти завидую им, потому что у меня тысячи мыслей, которые попросту не уживаются друг с другом. А если бы я даже стал расписывать одну, то она бы не была короткой и лаконичной книжкой, а большим трехтомником.

На улице тепло-тепло, что аж птицы прилетели преждевременно и теперь щебечут на ветках, а у тебя в душе по-прежнему холодно, как будто зима только что наступила.

Люблю ходить в книжные.
Непередаваемая ламповость, заполненные всевозможными книгами полки и покой.
Даже когда всюду по книжному снуют люди, они никогда не кричат и не говорят на повышенных тонах.
Я часто беру книгу наугад и читаю первую страницу. Иногда, бывает, не захватывает особо. Если честно, я не разбираюсь в книгах так же, как и не разбираюсь в людях, но есть в них что-то такое привлекательное.
Когда я читаю первую страницу, я сразу же чувствую, что это моя книга, что вот именно ее я искал столько времени.
Люблю это чувство.

И бегу от того, чего нет.

Я гонюсь за тем, чего не существует.

Что есть человеческая жизнь по сравнению со Вселенским масштабом? Песчинка. Многие склоняются именно к этому варианту. Бесчисленные пески, которые порой даже не удостаиваются внимания. Но это не так. Существует множество людей, которые делают вещи «масштабного размаха». Эти люди достойны восхищения. Они уж точно не являются песчинкой. Да и могла бы маленькая песчинка сделать столько открытий или придумать что-то новое?
Песчинка — это ничтожные люди. Это так называемая «массовка», созданная для того, чтобы можно было отделять камень от песка. Ведь уникальный человек выделяется, а песка всегда много.

Если честно, я чувствую себя ничтожеством. В последнее время я замечаю, что у меня совсем ничего нет. Я не обладаю ни потрясающей внешностью, ни атлетическим телосложением, ни прекрасным характером. Я даже не тот человек, который веселит компанию. Я не тот, кто отличается умом, чтобы протиснуться в общество хотя бы этим. Я никто.
Я чувствую себя чужим, потому что я ничем не увлекаюсь и даже среди таких же как я чувствую себя лишним, потому что у них есть что-то общее, а у меня нет.
И самое ужасное — это то, что я ничего не хочу с этим делать. У меня нет мотивации.
Я даже ныть хорошо не умею, потому что мое нытье часто превращается в самокритику.
Какой же я жалкий.

О, как быстротечно время. Как бесшумно и незаметно падают песчинки в песочных часах — ровно до того времени, пока одна часть полностью не заполнит другую.
Казалось, еще вчера мне вообще не приходилось ничего решать. Я был счастливым ребенком, у меня было всё, что я хотел. И мне казалось, что это счастливое время вообще бесконечное, что оно никогда не закончится. А теперь я, вроде как, взрослый и самостоятельный в своих решениях человек. И тут уже даже дело не в том, что я могу решать, а в том, что я должен. Я не могу спрятаться за родителей, сделав вид, что я ещё ничего не умею и нуждаюсь в чьей-то защите.
На самом деле, мне совсем не на кого положиться. Я совсем-совсем ребенок. Взрослый.