Litost

— А я не вижу, почему нельзя высказывать все, что имеешь на душе.
— Вы можете?
— Могу.
— Вы счастливее меня.

Какой бы великой ни была литература, она всегда только учила, но никогда не воспитывала. В отличие от жизни.

Я очень сильно устал от постороннего шума. Хочу тишины, спокойствия.

Те, кого любил я, отреклися.
Те, кем жил, забыли про меня.

Я был склонен считать красоту проявлением исключительных внутренних достоинств, с которыми она на самом-то деле не имеет ничего общего.

Чем больше я ей любовался, тем больше понимал, что нравится мне в ней абсолютно все! Все! Кроме гребанного характера.

И ты говоришь о силе? Что ты можешь знать о ней, когда не можешь защитить одного единственного человека?

Я и ты спиной к спине,
Против тысячи вдвоём.

Современное общество проповедует идею равенства, лишенного индивидуальности, ибо нуждается в человеческих атомах, в точности похожих друг на друга, чтобы заставить их гладко функционировать в массовых скоплениях; все должны подчиняться одним и тем же командам, но каждый при этом должен быть убеждён, что следует собственным желаниям.

Плачет оттого, что человек, которого он любит, копейки не стоит. И он знает это, а ничего не может с собой поделать.

Штука в чем: Если ты холоден — ты ранишь людей. Если ты чувствительный — люди ранят тебя.

Я вырван был из жизни тесной,
Из жизни скудной и простой
Твоей мучительной, чудесной,
Неотвратимой красотой.

Могу я хоть раз лечь спать сегодня, а не завтра?

Чтобы стать умным «не по годам», нужно лишиться своего детства. Ты не научишься говорить о любви раньше, чем потеряешь её. Тебе в голову не придет красивая картинка, пока ты не окажешься погруженным в беспросветное уродство.

Я всегда, когда глаза закрою,
Говорю: «Лишь сердце потревожь,
Жизнь — обман, но и она порою
Украшает радостями ложь».

Я лежал и смотрел на небо – звезды почему-то казались еще более далекими, чем обычно.

Если вы заметили, что вы на стороне большинства, это верный признак того, что пора меняться.

Теперь пустота. Теперь в пустоте я смотрю в потолок. Ну как ты могла? Ну как же я мог?

Все мои стихи о тебе. Не о нас.

Моя чувствительность и боязнь людей перешла границы. Интроверт последней стадии.

Я все жду от людей, что они перестанут быть такими, какие они есть.

Вечно я говорю «очень приятно с вами познакомиться», когда мне ничуть не приятно. Но если хочешь жить с людьми, приходится говорить всякое.

Я вас любил так сильно, безнадежно, как дай вам Бог любимой быть другими - но не даст!

в комнате стояла тишина. стояли на полках книги, пустой стакан из под кофе и деревянный стул. в этой чёртовой комнате стояло всё.
а я падал.

В конце концов, даже смысл уравнения состоит в том, чтобы его решить и чтобы, наконец эти бесконечные вычисления окончились.