опять

Встаю пораньше, чтобы сделать побольше. Опять. И все равно пару часов уходит на моральную подготовку, на душ, на зарядку, на завтрак, на потыкивание своей бренной туши перед зеркалом.
Не понимаю, почему так, неужели мне вообще не нравится учиться здесь? Постоянно преследует чувство, не лени, нет, скорее отторжения. Обидно немного, ведь энергии полно.
Снилось, как корейский театр ставит Стругацких. После того, как кончилась их местная постановка, весь зал ушел и даже забрал стулья с собой, остался только последний ряд со мной, парой энтузиастов и несколькими спящими старыми корейцами.

Пережевываю сон. Опять. Даже из-за границы меня достанет, черт возьми...

Я не помню, где мы. Играет какая-то попса. Я тщетно пытаюсь притянуть его взгляд своим. Начинается привет, он поднимает на меня глаза как раз под растянутое девичье "kiss". Как нелепо. Как неловко. Он подходит и наигранно целует меня куда-то в уголок губ, но я притягиваю его настойчивее и забираюсь языком в рот. Он не сопротивляется, и за секунду этого затишья в голове проносится: "он сейчас убьет меня...но я не против". И мы продолжаем целоваться под дурацкую песню, которую я даже не помню, но помню его веки, его язык и, почему-то, вкус mountain dew на губах.
И я, к своему ужасу, просыпаюсь живым.

Так, ладно, я чуть не умер. Опять? О да. То есть, кто-нибудь да спас бы меня в общественном бассейне, но почему бы не поволноваться немного. И да, совершенно не о чем писать последние пару дней, так что пускай будет так, тезисно.
Без штор на первом этаже живется...забавно. Но кому я сдался?
Брат все-таки уехал в Чехию, наверное, на неделю. Я могу не бояться внезапных визитов хотя бы ближайшее время.
Немного устаю, немного скучаю, но в общем и целом перестал волноваться о чем-либо.
Быстро исправляюсь, ни с кем не ссорюсь.
Ментальный курорт.

Разнылся. Опять. Жизнь не заканчивается на социоблядских проблемах, в конце концов. И даже если социум важен - нужно работать над собой, а не скатываться в инфантильное дерьмо, как некоторые зажравшиеся великовозрастные кадры. Я уже говорил это? Кажется, начинаю повторяться

Мне кажется, я уже ничего не хочу. Опять.
Не жди никого шестой год подряд, не требуй взаимности, когда ее нет, не пытайся продать себя подороже, когда под упаковкой уже расползается плесень. Подведи пару итогов и двигайся дальше, хорошо?
Ты слишком глупый для них.
Ты слишком юный для них.
Ты слишком далекий для них.
Ты слишком родной для них.
И совершенно не того пола, какого хотелось бы.

Как же, блядь, обидно... Опять. Может, судьба говорит мне отъебаться? Я не фаталист, но почему все, что я пытаюсь сделать для него, превращается в один большой провал? Даже подарок, самый простой и приятный, видимо считается какой-то угрозой. Все началось плохо и закончится еще хуже. Не могу ни о чем думать, хочу испытать удовлетворение хоть раз, хоть один гребаный раз.
Попросил бы хороший знак, вот только места для хороших уже не осталось.

Ах, люблю залипнуть в стену и покопаться в себе. Опять.
И откапываются удивительные вещи, например, ассоциативные привязанности. Вспомните свой идеал внешности. Кто это: любимый актер? первая любовь? соседка сверху?.. И ведь этот идеал лежит где-то на дне вашего сознания, совершенно пассивно, и так же незаметно определяет каждый ваш выбор и шаг, в отличие от пресловутых идеалов общественных, от которых мы так и рвемся избавиться.
И так как опыт и воспоминания у нас разные, ассоциативные привязанности, иногда выдаваемые за "вкусы", тоже будут разными.

К чему это все? К тому, например, как легко блондинка с пухлыми губами и лисьим взглядом превращается в огромного мужика с щетиной.

Решил подумать о подарке на ночь и не смог уснуть. Опять. Зато поспал днем и увидел, как акула-молот перегрызает человека напополам под психоделическую музыку. Проснулся в холодном поту. Подарить аквариумную рыбку?..
Понял, что не подготовился к завтрашней практике, и сел заниматься. Надеюсь, к утру успею.
Терзания те же. Мысли - те же.
Все еще невыносимо люблю жизнь, и девиации свои, и обсессии, и привычную чашечку терпкого самобичевания после каждого завтрака.

Сны вернулись, и в снах - он. Опять. Непрерывный и жизненно важный ритуал: думать о нем фоново в течение дня, чуть интенсивнее на ночь и болезненно сильно во сне.
Все-таки соблазнился на бутылку красного, неожиданно крепкого, сделав следующий день абсолютно непродуктивным. Пить одному - наименее опасный вариант. Некому рыдать в жилетку или яростно что-то доказывать, но от этого и скучно. И попахивает алкоголизмом. Надо хоть кота приобщить, а то зря задницу протирает.

Feu! Chatterton – Porte Z

Намертво забываю сны. Опять. Может, оно и к лучшему, но и выкидывать из жизни столько часов тоже жалко.
Интересно, что там остается? Если убрать, разумеется, половину с потрахушками.
И половину оставшейся половины с нытьем.
И часть с бессмысленным трешем пережеванных реалий.
И кусочек с одержимыми крайностями, перерастающими во все вышеперечисленное...

Наверное, среди вулканов Бесцельного самовозгорания, топей Сопливых грез и Теребонь-обрывов сидит маленькая голубоглазая птичка и без устали верещит: "Я люблю тебя, мир". Я ведь и правда люблю тебя.

Цель futur immédiat - напиться. Опять. Остальные планы и потребности где-то за, где-то далеко и обязательно - после.
Сначала напиться.
Сначала достать денег для этого.
Сначала разделаться с более серьезными нуждами - 25-ым днем рождения брата, например. Понять, что бы ему понравилось. Ведь хочется, чтобы понравилось. Ухватиться за каждый повод понравиться ему каждым жестом, каждым словом и действием. Вот только после каждого слова-жеста-действия приходит невыносимо болезненное понимание собственной нелепости, инфантильности и непривлекательности. И почти не обидно, и почти понятно, почему я ему не нужен.
Быть кем-то другим не могу, а самим собой - бесполезно.

Стемнело. Опять. Ах, в жопу продуктивность, в жопу бурное студенчество!
Столько еще сериалов не смотрено, столько лвлов не апнуто... Голова разрывается (метафизически, разумеется) от желания прожить жизнь в задротстве и чревоугодии и, одновременно, пахать, как лошадь, покоряя все новые и новые вершины, бросаясь в тернии, коим не пробить моей супер-брони. Звучит ли это эгоистично? ипохондрически? самоуверенно?

смирился что не выйти в космос
не оседлать лихой болид
но по ночам мечта фантомно
болит

Сапиенти сат.

Я смог. Опять. Я поборол себя, узнал новости, понастроил планов, снова влился в жизнь, понимаете? Я ехал домой и был так горд собой, горд, что мне хватило пары дней, чтобы нарыдаться и надрочиться и успокоиться, в конце концов.
И я... о боже... я сел в автобус, прижался к окну, приятное ретро-фоно заиграло в ушах, и я подумал, мол как здорово сейчас закрыть глаза, а потом открыть их и увидеть кого-нибудь знакомого - что может сделать мой день лучше? И я дослушал песню, и открыл глаза, и увидел эти ебаные татуированные колени той суки, что поигралась со мной пару лет назад и бросила, на спор или ради собственного самоутверждения, в душе не ебу.
Rise'n'shine, sunshine блядь.

Завтра никуда не пойду. Опять. И сегодня ведь не ходил.
Утром от жара крутило все тело, не мог спать, не мог проснуться.
Зима кончилась, так и не порадовав меня морозами и снегом, как будто ноябрь просто длился на три месяца дольше. А теперь и вовсе март. Будет тепло, светло, зелено и шумно. Блядь.
Снился бассейн. Не помню его, но помню огромную общую душевую, много пены, шум воды и пар. Похуизм к собственной наготе превращается в эксгибиционизм и тотальную озабоченность. Мысли становятся отрывочными и апатичными.
Как я жалок, господи.

Буду писать о брате. Опять. Но как будто это кого-то волнует.
Я стоял на кассе в магазине, когда он написал мне. Я успел дойти до дома и начал готовить, хотя, конечно, никто ничего не ел. Он приехал не к родителям, не за нужными вещами, не за деньгами, он приехал просто так.
А я был в меру серьезен и в меру шутил, чтобы он не вспоминал о моих одержимостях, чтобы они не проступали на моем лице. Но руки все равно тряслись, и за сериалом с чаем я лишь видел отражение его лица в черных углах монитора.
Чай слишком крепкий - "опять буду перевозбужден".
Нет звука в колонках - "какое у тебя гнездо раз...разболтанное".
Подаю куртку у дверей - "пиши мне".
Ведь только я тут одержим.

Одержимости во мне. Опять. Сплю раз в несколько дней. Пытаюсь работать до физической усталости, но психологическая наступает быстрее. И вот я не могу заснуть, и вот я сижу перед монитором, и вот на нем что-то старое и приятное глазу и душе вроде Клиники или Друзей, и вот через пару часов уже новое утро. Я выматываю себя усерднее, стараясь довести до глубокой отключки без снов, но просыпаюсь и перед глазами еще первая любовь, в очередной раз мертвая, и брат, который позволяет себя целовать, и совершенно случайные люди, копошащиеся в моих мозгах, словно черви.
Почему-то невыносимо хочется полежать на песке.

Все стало гораздо проще. Опять. Когда занят чем-то, нет ни сил, ни времени ковырять внутренние болячки, сдирать их и пускать кровь. Голова пустеет, избавляясь от качественно лишнего наполнения. Нет ни одного философа, пахающего сутками на заводе, и лучший способ избавиться от безответной любви или наивного патогенного самокопания - работать. Тогда планка удовольствия снижается, и для радости нужны не внутресознательные прорывы, а еда и сон. И еще еда.

Ничего не пишу. Опять. Мне не лень это делать, я даже захожу на фрагментер каждый день, порефлексировать и других почитать. Но как-то... не идет.
Выматываюсь за день и от усталости не могу заснуть. Ни днем, ни ночью, ни наевшись или напившись в хлам, ни с пустотой в голове и желудке.
Эмоции отрывочны. Оставил задания на последний день - идиот. Записался в бассейн с толпой отличных фигуристых девочек - молодец. Пятый год спал в одной и той же позе, чтобы поймать дурацкий и невероятно счастливый сон, увиденный в этой же позе когда-то давно - какая неимоверная глупость. А я ведь уже и не помню тот сон.
И - тем более - разучился засыпать.

Я в порядке. Опять. Комп здоров, кот здоров, к хромому телефону привык, вместо лампы - гирлянда, пучком висящая на шкафу.
Бодренько.
Хорошая музыка снова спасает меня, то растягивая на лице невыносимую улыбку, то бросая в тоскливую пропасть, в очередной раз доказывая, что обе эти крайности - искусственны: в них легко погрузиться и легко вынырнуть обратно.

Чаще и чаще накатывает волнами беспричинная радость и желание жить. Своеобразная отдача после черной полосы с проблемами первого мира. Любая мелочь приводит к катартическому приступу. Это приятно. Будто где-то в голове задет эйфорический нерв, и меня колотит в легком припадке перманентного счастья. Осталось узнать, кто ударил меня по голове

Брат здесь. Опять. Выглядит забитым и уставшим, челюсть открывается плохо, улыбается с трудом, почесывая небритую щеку. Ни о чем не могу думать. Тошнит и хочется смотреть на него постоянно, но как-нибудь незаметно, будучит невидимкой или сквозь стену или через темные очки. Снова внутри все дрожит, и ужасно стыдно отвечать ему даже на самые будничные вопросы. Мне снилось, как я убиваю его жену. Мне снилось, как мы бросаем его заставших в дороге родителей и трахаемся на кладбище. Мне снилось столько аморального и похотливого, и я не могу забыть это, когда смотрю в его добрые светлые глаза.

Экспериментирую с чаями и вожусь на кухне. Опять. Это успокаивает, не считая самоликвидировавшейся настольной лампы и телефона, улетевшего под грузовик. Теперь полноценный у меня только плеер. Ну хоть что-то.
Бодрюсь, ищу работу, разбираюсь с новым расписанием. Об маман на работе вытирают ноги, брату разворошили полчелюсти и теперь он ест через трубочку. Бодрюсь. Чай довольно вкусный выходит.

Комп умирает. Опять. Черт возьми, что с ним надо было делать, чтобы он зависал намертво через получаса работы? Покопался во внутренностях, не нашел решительно ничего. Блядь.
Постоянно преследует тошнота, чувство самозакупоривания, сплю до 4-х дня, потом еще лежу пару часов, засыпаю под утро. Черт черт черт. Когда я ел в последний раз?
Узнал о разбитом заварнике. Путем нехитрых манипуляций с сеточками и листьями заварил огромную кружку зеленого чая. Пью и понимаю, что, кажется, заварил самый идеальный в мире по крепости и насыщенности чай, и скупые слезы наворачиваются от осознания, что такого больше не выйдет. Или от того, что даже позадротить нормально не могу без лагов.

Лежу в ванной. Опять. Наконец-то. Не хочется вылезать отсюда совсем, тем более что комп полуживой после моего недельного отсутствия, и в комнате пропала атмосфера безмятежности и ламповости.
Haven't you people ever heard of closing the goddamn door?
Но я верну все на место.

Провожу время с отцом. Опять. Узнавать что-то из жизни, в которой меня еще не существовало, в какой-то степени сказочно. Они познакомились, когда ей было 17, а он был чуть старше. Когда я появляюсь на свет, он гуляет и клеит телочек. "В том, что мы разошлись, была только моя вина. Она была...золотой женой, и женой и матерью", тогда какого блядь черта?.. Но очевидно, какого черта. Ему 25, он самый популярный парень в городе, а девочка-сирота рожает ему ребенка. И она рвет себя ради него, учится всему, чтобы сделать его семейную жизнь беззаботной, а он понимает, что стал отцом, когда я иду в 1-ый класс. А сколько лет понадобилось, чтобы увидеть в ней "золотую жену"?

Мне показалось, что я успокоился. Опять. Но я лишь отвлекся настолько, что просто не замечал этот дикий зуд в голове, не слышал собственного скрежета зубами и треска разрывающихся ребер. Ведь он привез ее, показал родителям, и весь вечер они не могли нарадоваться своей встрече, наверняка первой. А потом он увез ее к себе домой, ведь он уже взрослый мальчик и живет самостоятельно. И, не дожидаясь, пока голова прояснится с дороги, а руки перестанут трястись, они начали трахаться. Ведь что еще можно делать в это время? Они трахались до самого утра, за все те вечера и ночи, когда не могли себе этого позволить.
Я так хотел не думать об этом.