Litost

« Замыкаюсь в себе - замыкаю в себе круги, устраивая короткие замыкания. »

Кульминацией всего является то, что все напрасно.

Я никогда ни на кого не сержусь. Ни один человек не может сделать ничего такого, что заслуживало бы такой моей реакции. На людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я давно не чувствую.

В зоологическом саду мы видели в клетке птицу лиру – она вся светилась и переливалась, сияла красотой, как и должна сиять птица, только что спустившаяся из Эдема. А чуть дальше прохаживалась по клетке черная пантера, от которой еще пахло джунглями, откуда она пришла. Это был кусок звездной ночи, магнитная лента, вся в непрерывном движении, черный упругий вулкан, которому хотелось стереть в порошок мир, сгусток чистой силы, ходившей ходуном; и два желтых глаза, точных, как кинжалы, вопрошали своим огненным блеском и не понимали заточения, не понимали людского рода.

В мире так много справедливости, что места для доброты почти не осталось.

Знаешь, чем здесь хорошо? Смотри: вот мы идем и оставляем следы на песке, отчетливые, глубокие. А завтра ты встанешь, посмотришь на берег и ничего не найдешь, никаких следов, ни малейших отметин. За ночь все сотрет море и слижет прибой. Словно никто и не проходил. Словно нас и не было. Если есть на свете место, где тебя нет, то это место здесь. Уже не земля, но еще и не море. Не мнимая жизнь, но и не настоящая. Время. Проходящее время. И все. Идеальное убежище.

Может быть, мне еще станет стыдно. Но не за сами слова, а за равнодушие, с которым я их произнес. Иногда подлость отличается от вынужденной жестокости крошечной деталью. Тоном, или выражением глаз. Правда, бывает хуже — когда отличия совсем нет.

Он сидел, обхватив колено, и смотрел куда-то перед собой задумчивым, но светлым взглядом. И опять мне показалось, что он напряженно вслушивается в какие-то не доходящие до моего слуха звуки. Порой он настораживался и замирал с широко раскрытыми глазами. Его что-то томило, и мне думалось, что вот сейчас он встанет и распахнет свою душу, только не передо мной — меня он не замечал, — а перед чем-то огромным, необъятным, неведомым мне

Многие люди умирают не столько от болезней, сколько от неуемной, снедающей их вечной страсти — выдать себя за большее, чем они есть.

И тогда он понимал внутреннее состояние тех, кто живет с тайным грузом на душе, понимал, что как ни велика земля, как ни радостны новые впечатления, но все это ничего не стоит, ничего не дает ни уму, ни сердцу, если есть в сознании хоть крохотная болевая точка, она определяет исподволь и самочувствие человека и его отношения с окружающими.

Нет песен, которые бы пелись только царями, а другим их нельзя было бы петь, как нет таких песен, которые были бы достойны только черни. Пой, веселись, грусти и плачь, танцуй, покуда жив.

Но его чувства к ней были тем острей, чем неосуществимей было желание видеть ее, тем мучительнее было сознание одиночества.

Я имею в виду: можете ли вы простить себе
все эти преступления без жертв?

Ты помогаешь мне вспоминать о том, чего ещё не было.

Любовь и удушье суть одно и то же.

«Трещина прочерчивает небосклон до конца и вонзается в землю. Голубая полоса гаснет – небо умеет лечить свои раны. Лишь там, где звезда коснулась гор, пылает бледный огонь.»

Зови меня своим именем, и я буду звать тебя своим.

– В каждом человеке похоронены тысячи других людей, – мягко ответил Антуан. – Десятки тысяч. Те, кем он мог быть. В каждом из нас спрятан и поэт и вор, и душегуб и святой, и моряк и летун. Нам не дано прожить тысячи жизней, мы выбираем из них одну-единственную, зачастую ошибаясь при этом. Но раз уж мы сделали когда-то выбор… надо помнить, кем ты мог стать. Надо нести в себе все свои непрожитые жизни.

страшно.

Я не выдумываю в тебе идеал, ещё меньше я мог бы попытаться воспитывать в тебя в этом направлении или что-то подобное, но я всецело люблю тебя, такой какая ты есть и будешь со своей историей, — именно так я люблю тебя.

Бессмысленная любовь обретает смысл, продвигаясь к любви еще более бессмысленной. У любви есть одна дилемма: ее объект ускользает от тебя, или ты ускользаешь от него. Если бы любовь не убегала от тебя, ты бежала бы от нее. Любовники находят друг друга при условии, что рвут друг друга на части. Они жаждут страдания. Желание в них желает невозможного. В противном случае оно было бы удовлетворено и умерло.

Это один из тех дней, когда можно задать вопрос, в чем смысл существования, и получить ответ, что никакого смысла нет.

Воспоминание о прошлом никогда не может быть пассивным, не может быть точным воспроизведением и вызывает к себе подозрительное отношение. Память активна, в ней есть творческий, преображающий элемент, и с ним связана неточность, неверность воспоминания.

Какая жалость, что «небытие» вконец испошлено злоупотреблением философов, недостойных даже произносить это слово.

It seems like once again
You've had to greet me with goodbye