Школьница

No expression
Смотрели сегодня Донни Дарко.
Мне все же, наверное, немного тяжело внимать вещам о больных людях, потому что я проецирую это на себя и свой диагноз. Чаще всего, эта проекция оказывается настолько точной, что я даже могу провести параллели.
Да, меня уже не мучают галлюцинации, но его общее состояние, нестабильности и полной растерянности, когда готов вверить свою жизнь двухметровому зайцу, не отдавая себе отчета, я понимаю.
Потому что я такая же по большей части.
Каждое живое существо умирает в одиночестве. И сходит с ума - тоже.
Это кажется, что каждый сходит с ума по-своему, но ведь это не так.
Мы безумствуем по методичке врача-психиатра.
Наши заболевания расписаны задолго до.

Матушка моя хочет нормальную дочь.
А в итоге у неё мы - ее дети. Сестра-ипохондрик и неврастеничка. И я.
Со мной вообще все не так просто. Вроде как я нормальная, но лесбиянка, но много вру и скрываю, но с депрессией, СХУ и суицидальными наклонностями, но каждую ночь надеюсь, что утро не наступит. А так - вполне себе нормальная.
Вчера была раздражённая, не сдержалась, сказала, что устала безмерно. Для матери это оказалось ударом, я тут же замолчала, пытаясь не плакать. Она весь день продолжала слать мне статьи, предлагать записаться к врачу. А меня уже не хватает ни на врачей, ни на что.
И ведь не объяснишь в двух словах, почему так вышло.

Если нет своих слез...
Наверное, так не должно быть. Наверное, должно быть иначе.
Я силюсь заплакать - и не могу.
Я пытаюсь почувствовать хоть что-то - и никак.
Наверное, это больно.
Варить кофе даже не себе и догадываться, что это - последний. Закрываться и шутить с ребятами, когда где-то в мозгу остаётся мысль - это последний раз, это последний раз.
Наверное, сердце от такого разрывается на части, но я этого не знаю.
Последние несколько часов в месте, в котором ты провёл весь последний год, где все родное и привычное. И тут же привыкнуть к тому, что отныне все это чужое.
Когда Мари спросила меня о слухах, что я ухожу, я почувствовала, что поступаю правильно.
Сегодня я ушла.

Иногда мне кажется, что я застряла в темном зале. Он имеет что-то общее с комнатой на запретном этаже Хогвартса и Выручай-комнатой.
Это огромный пустой и неосвещенный зал, лишь бледные и холодные ночные блики лежат на полу из темного камня. И я.
Я уже привыкла к этой темноте, и я вижу. Вижу огромное нечто, накрытое тяжёлым и пыльным покрывалом, из тех, что не сложишь в несколько раз, слишком уж ткань толстая.
Я тяну дрожащую руку и дергаю за покрывало, бархатистое наощупь.
Как и всякое тяжелое покрывало, оно не сдёргивается сразу - цепляется за угол огромного нечто.
Я не знаю, что под покрывалом - зеркало или шкаф, гроб или что-то ещё?
Меня накрывает облаком пыли.
#83

Ты знаешь, что мертворожденный на английском звучит как неподвижно рождённый. Stillborn. Это звучит немного романтично, я думаю. А ещё - безнадежно больно.
Читала книгу про кремацию. С присущими отстранённостью и - как это обычно называется? - цинизмом девушка писала о том, как они забирали мертвых младенцев в коробках. Как их подписывали. У некоторых были имена.
Я уже писала об этом ранее, про имена детей на надгробиях. Как это странно - видеть такие короткие годы жизни. И имена.
«Имена показывают, насколько готовы были родители к их появлению на свет»
Сис бьется в истерике всякий раз, воображая смерть мелкой. И это закономерно.
Так или иначе каждого ребёнка ждали.
Не всех дождались.

#82

Синдром Котара.
Быть мертвым, будучи живым.
Вообще синдром Котара - это сочетание деперсонализации, тревожности и бреда. Чаще всего, когда говорят о синдроме Котара, говорят о бреде про собственную смерть.
Например, что у человека отсутствует мозг. Нет его. Как он думает, говорит, дышит - неважно, но мозга нет. По мнению, конечно, самого человека.
Но иногда это бывает и другим - бред про то, что все вокруг умерли. Всех близких заменили инопланетянами. Есть лишь два человека, и ни один из них не пациент.
Отличие бреда от какой-то шальной мысли, что тут же забывается, это то, что для пациента это реальность. У него действительно нет мозга, все вокруг инопланетяне - и он тоже.
Это не бред.

Обратная связь
Как-то застала на главной странице сайта ситуацию, где один анон предлагал другому своё виденье его записей, злобное такое, обобщенное, на что первый, естественно, обиделся и разозлился.
Я не знаю, как люди видят мой фраг - нытьё ли это для них, рандомные вбросы, да мне, честно сказать, всё равно. Когда-то я цеплялась за чьи-то ответы на свои черкушки, ради интереса или подкрепления чсв, по привычке или просто так. Сейчас это ушло на дальний план - я не думаю, что мои записки чем-то отличаются от других, это всего лишь мои мысли, состояния, фрагменты. Некоторые я скрываю, большинство остаются на общее обозрение - но разве они кому-то могут быть интересны?
Это и неважно.

Разговоры о мертвых
Разговаривать о безличных мертвых всегда значительно проще, чем о тех, кого знал. Хотя и это зависит от людей.
мА впервые заговорила со мной об Алисе. Это было неожиданно, и чувствовалось, что она готовилась к этому разговору, как и я, на самом деле. Просто так такие разговоры не заводят, ты знаешь.
В марте у нее было др. Могло бы быть, будь она.
мА подтвердила также и мою догадку о причине своей загруженности. Но от этого сбежать нереально.
мА рассказала, что они немного поссорились перед этим. И это должно быть больно.
Извинялась, говорила, что не хотела бы портить мне настроение. С ней легко говорить, поэтому это не сильно омрачило мой день.
мА очень сильная женщина.

Как-то моя сестра озвучила одну мысль, которая иногда не даёт мне покоя. Семья - это случайные люди, загнанные под одну крышу.
Мы подобраны настолько случайно, что у нас нет абсолютно ничего общего кроме каких-то генов.

Матушка моя периодически рассказывает о других семьях, да с таким восхищением, что мне становится как-то неловко. Она так отзывается о других матерях, которые дают детям многое, но сознает ли она разницу?
Я не знаю секретов материнства и воспитания, я не хочу обвинять ее в тех косяках, что уже были допущены, но и прощать ее нет желания.

После того как я съехала, общего между нами стало ещё меньше.
Семья - это случайные чужие люди.

Иногда, задавая вопрос, люди рассчитывают на ответ.
Когда препод что-то спрашивает, в классе повисает тишина - такая, что очевидно - это и есть ответ. Я обычно стараюсь отвечать словами. Поэтому, наверное, меня и запоминают.
Когда я ездила в детдом, куратор всегда спрашивала меня о моих впечатлениях. Всякий раз я отвечала - нормально. Но ведь нормально - не ответ. Рефлексия и обратная связь не рассчитаны на слово «нормально», нужно большее.
В прошлом мне было привычно не отвечать на такие запросы. Теперь же, когда меня спрашивают о чем-то в порядке обратной связи, люди нарываются на ответ - порой не самый лестный или хороший, зато по большей части честный. Иначе в чем суть?

Д. как-то спросила меня, как я живу.
Из-за таблеток ее накрыло лёгкой депрессией - мысли о тщетности и бессмысленности бытия, апатия, усталость. Для неё это было кошмаром. В тот месяц я не ела несколько недель, у меня были бессонные ночи - и я как-то существовала.
Сегодня Ан, моя одногруппница, высказала мысль про понимание жизни нейроотличных людей путём представления этой жизни изнутри. Это невозможно, имхо.
Ты не сможешь сломать свою психику как бы понарошку. Столкновение с такой болезнью в собственном мозгу сломает тебя. Такая жизнь для здорового человека немыслима и причиняет лишь страдания. Больной же к этому худо-бедно приспосабливается, ищет пути сосуществования или смерти.

Вету задержали.
Так странно, даже нет широкой огласки, на второй день найти информацию реально только про политзадержанных. Хотя помимо Веты повязали ещё человек пять. Ещё даже до акции, что как-то пугающе.
Падающий железный занавес - это всегда немножечко пугающе, а невозможность сбежать одномоментно придаёт страху терпкий привкус отчаяния.
Как-то раз одноклассницу моей матери задержали за флешку, купленную в интернете. Громкое было дело, мать о нем так и узнала - по телевизору увидела.
Я узнала о Вете, увидев знакомое лицо на фото из автозака, и ещё полчаса искала информацию.
Не знаю, что в итоге впаяют Вете и как скоро она выйдет.
Просматриваю ее посты - она того не заслужила.

Дневничковые записки #..

Вчера ходили на Эндгейм. Единственное, что вызвало во мне отклик, - то, что К. не сказала, что сцены после титров не будет. Могла бы проспойлерить мне и это.
_
На больничном уже второй день.
Будто бы в параллельной Вселенной - но усталость и мысли не оставляют меня.
_
Иногда думаю, какого это - быть нормальным. Когда тебе нравится кто-то противоположного пола. Когда ты что-то чувствуешь и не хочешь умереть. Когда полон энергии и любишь жизнь.
И не могу себе даже представить.
_
Вновь слушаю Fleur, как будто звоночек из - какого? Десятых годов, наверное.
И кажется, что было недавно, а уже почти десятилетие назад.
_
И такой вакуум в голове.
Даже не читаю.

Флёр появились в моей жизни когда-то давно - когда выход в интернет был возможен только через стационарный компьютер и модем, вк не был так популярен, как дневничковые сайты и жж, а аська регулярно «удивлялась» новым сообщением.
Флёр появились в моей жизни вместе с Никой.
Я придумала для неё целую историю своей жизни, а она была будто бы настоящей. И постоянно болела. Я не помню ни дня, когда бы она не мучилась от болезни - но тогда это воспринималось не как ещё одна манипуляция со стороны, а как данность, от которой закатывались глаза и от злого волнения сбивалось только «Шутишь, должно быть!»
Я не знаю, что с ней стало.
Только помню ее когда-то любимые песни Флёр.

Как-то раз я писала фанфик по фэндому, где один из героев - душа, заточенная в живые доспехи. У него не было ни мозга, ни эндокринки, просто душа. Он не чувствовал ничего, у него не было для этого ресурсов чисто физически. И я задалась вопросом, как можно описать чувства для того, кто их не помнит.
Я спрашивала у людей, каково это - чувствовать тепло или холод, гнев или радость. Как это можно описать, чтобы человек вспомнил свой подобный опыт.
Я не помню, что сталось с той работой, это было слишком давно.
Но сегодня я вдруг о ней вспомнила по вполне понятным причинам.
Раньше я это описывала для вымышленного персонажа. Сегодня персонаж, не помнящий чувств, это я.
Каково это - чувствовать?

Я думаю, что сцены без музыки - одни из самых проникновенных.
Мы так привыкли к саундтреку в каждом кадре, что даже не замечаем его. Лишь тишина звучит особенно остро.
Иногда я вижу свою жизнь, свой настоящий момент, словно на экране. Люди превращаются в массовку поневоле, а улицы - в декорации. Только не павильонные, живые. Свет приглушенно естественный, у оператора вечно дрожит камера.
И, конечно, без саундтрека.
Потому что тишина звонче.
Тишина - это то, что я слышу в окружающем мире, когда снимаю наушники и ни с кем не разговариваю. Звуки жизни не цепляют меня, обтекая, подобно любому другому незаметному событию.
Это очень дерьмовый фильм без саундтрека.

И сколько бы ты не разбивался о скалы, осколками хрупкими падая в море, ты - лишь человек, тебе не по силу сломать мироздания твердь.
Тебе не сломить ту черепаху, на чьём панцыре - что там, киты? И не снять с плеч атланта пылающий закатным солнцем небосвод, хоть и жалко его согнувшуюся спину и натертые плечи.
Ты призван созидать, разрушать понемногу, так, для галочки в вечернем отчете списка ту-ду.
Ты призван быть лучше, стремиться лишь к свету, изредка поглядывая через плечо на тьму, из которой пришёл, ужасаясь холодных теней.
Но вот ты стоишь в поле открытом, встречаемый ветром, и не знаешь. Ничего ты не знаешь.
Кто призвал тебя и почему ты все ещё бесполезен.

#81

Я как-то прочитала, что расстройства психики в общем-то заключаются в неадекватной реакции на смену обстоятельств, в неспособности адаптироваться к изменяющимся условиям.
Лишь сейчас меня посетили мысли, что это мало соотносится с некоторыми расстройствами. В момент прочтения этой статьи я думала - о, это точно. Я не способна адаптироваться.
Потому что я до сих пор не могу адаптироваться к взрослой жизни. К ответственности не только на работе, но и на учебе.
Мне хочется чего-то одного, а так не получается.

И я убеждаю себя, что я здорова. Просто чрезмерно ленива и слабовольна.
И вовсе это не слово на букву Д.
Знаешь, это не помогает мне побороть себя ни капли.

Люди считают, что огонь - озорной ребенок, что постепенно теряет контроль, становится жадным и ненасытным, неосторожным.
Люди считают, что огонь - это нечто такое простое, но страшное до безумия, с открытой пастью готовое поглотить все, что знал и любил ты.
Но огонь не об этом.

На площади мольбы и всхлипы, нестройный хор голосов, восхваляющих бога перед ликом пламени. Сотни лет назад это были те же люди, что молились, тая в своей душе противное раболепие перед лицом божества, что воздвигнуто было не ими.
И так же смотрели украдкой на языки пламени, и нестройный хор сбивался криками жертвы - одной из - божеству, невесты дьявола.

Огонь - это сотни без вины убитых невест без приданного.

#80

Лишь закричи...

Я пролистываю фотографии Ал, но даже случайно мне не отыскать ни места, к которому она привязана, ни станции метро хотя бы.
И я оставляю эту затею.
_
Я могла бы написать Июльской и попросить ее, хотя бы на ночь, максимум - на две.
Но я закрываю ее контакты.
_
Когда К. спрашивает меня, что случилось, почему я так нападаю на неё, я не могу сказать ей честно. Потому что это значило бы, что я врала ранее.
_
Когда я чувствую саднящее горло и боль в ушах, слабость в суставах, я чувствую себя хотя бы живой.
И если быть живой означает чувствовать боль, то быть мертвой гораздо лучше.
_

...но мне не хочется кричать.

Я лежала на ее коленях и плакала.
Даже не так - я просто перестала сдерживать слезы. Они посыпались подобно крупному граду на ее серые штаны.
Она гладила меня по голове и все спрашивала, что случилось. И всякий раз я отвечала ей молчаливым покачиванием головы. В том-то и дело, что ничего.
Она говорила мне, взгляни на себя, как похудела. «У тебя раньше был второй размер! А сейчас грудь совсем исчезла».
И я продолжала рыдать, пока она обнимала меня.
Она говорила, что я истощена. Что выгорю, как спичка. А я молчала, забыв, что такое эмоции.

И сегодня я стояла перед зеркалом, красуясь в блузке с восхитительным декольте, но, ты знаешь, она была права.
Мне нечем красоваться в этой блузке.

Говорят, у депрессии нет лица.
Нагло врут.
У депрессии есть лицо, и оно безобразно.
У него опухшие веки и красные от слез глаза, съеденные губы. У него синяки под глазами и предательски дрожит подбородок.
Это лицо ты не хочешь видеть в зеркалах и избегаешь их. Но оно преследует настойчиво и верно, в отражении каждой поверхности.
А ещё у депрессии есть голос - тот червячок в твоём сознании, вредный, настырный, уверенный. Стоит ему ответить, и твой собственный голос ломается надвое, дрожит, исчезает, ты забываешь слова. Словно бы он - злая ведьма, что похитила твои прекрасные пения.
Зря ты думаешь, что у депрессии нет лица.
Оно есть, и оно - твоё.
Твой самый безобразный лик.
#79

Ты знаешь, мне сегодня привиделась чудная картина.
Я сидела на берегу водоема, что уходило немного за линию горизонта темными своими краями. Откуда-то я знала, что чуть дальше оно бы кончилось.
Вокруг меня была пустыня с белоснежным песком, что чуть отливал желтизной из-за яркого солнца, спрятавшимся за тонкой полоской облаков. Не было ни жарко, ни прохладно - было сверхъестественно тепло. Так, как я люблю.
Я сидела на большом плоском камне, и он был один такой на весь простирающийся пейзаж - нежно обтёсанный временем и песком.
Дул едва заметный ветер.
Было прекрасно безмятежно.
И в какой-то момент мне захотелось, чтобы это стало моим последним пристанищем.
Моим загробным миром.
#77

Дневничковые записки #5

Я кажусь такой сильной в глазах окружающих, что сама успела позабыть, как я на самом деле слаба.
_
Ночью скручивает бессонница, днём - бессилие.
_
Случайные синяки не проходят и даже не становятся бледнее.
_
Когда последний раз выпивали с Лю, он сказал, что встречаться со мной было лотереей. И что он сожалел.
Я рассмеялась, сказав, что будь я жива, я была бы растрогана его словами.
_
Джинсы, что пару недель назад были в сильную обтяжку, висят, будто на пару размеров больше.
_
Я забыла чувство голода.
_
Тошнит. Головокружение.
_
Я не чувствую своё тело, как и окружающий мир.
_
Мне кажется, я сдаюсь.

Т. спрашивает меня, доходила ли я до грани. И я отвечаю - доходила.
Как понять, что есть грань - та самая, за которой сплошное ничто, лишь дыхни, и тебя засосёт в эту бездну безвозвратно?
Для Т грань наступила пару лет назад - в течение месяца она не вставала с кровати и плакала, не отвечала ни на чьи слова и призывы. И мне это знакомо.
Люди уходят от этого как могут, загоняют себя, чтобы не было ни минуты на одну только мысль - как, например, мА. Она улыбается, улыбается постоянно - но я не представляю, как она умудряется жить после потери ребёнка.
Для меня гранью - последним рубежом - будет прогул работы. Если я однажды не встану и не поеду на работу.

И мне кажется, это ближе, чем я думаю