Поля Мерзавчик

Очень хуёво.
Не люблю больше всего те дни, когда я не имею права работать или радоваться, а плакать и нервничать уже нет сил. Очень хочется выпутаться из этой истории, в которой я по самое дно увязла, или я же её и создала. Хочется хоть что-то искреннее вытащить из себя и за что-то зацепиться. Как я смогла съехать в такую кучу гнили? Удивительно. Вот что значит много пиздеть и мало делать.

Не пишу почти никогда, кроме моментов туманного неба и сильного сердцебиения. Пару дней улицы сплетались в цветную косу странных форм, а руки непроизвольно оставляли на поручнях вмятины раннего джаза. Сейчас другое: апатирую, да не выапатирую, всё вокруг бога, любви, людей, тепла, своих ошибок, образов, неловкости, красоты деревьев и воспоминаний. Всё смешивается, одно умирает без другого.
Очень к людям хочется. Те, кто мудрости хочет, уходит от людей, а я остаюсь и ближе хочу стать, иногда даже получается. Я боюсь немного и стесняюсь, но очень хочу и пробую. Оживаю от каждого теплого, прямого взгляда, тем же стараюсь ответить. Пусть всё это не зря, а во благо будет.

Я люблю красивых девушек и тигров, дождь люблю и своих сибирских милых. А сегодняшний день мало чем отметится, кроме 25 этажа монструозного дома и желанием уютничать более чем когда-то на неделе. Я иногда всех очень люблю, но рука срывается и не пишется строчка. Хорошо так слушать дождь в лесу и скрип ветки в морозе. Хорошо мёрзнуть и жить за чертой отчуждения от тех, чьи дни очень спокойны. Жалею, что на другой стороне теперь живу.
Странно о вас думать разочарованно. Помру так.

Уу, отправьте меня в вечную осень и зиму нежных питерских нулевых, где я буду бесцельно слоняться и ничего не делать, глядя на вас и делая снимки, заходя в китайку погреться и намутить накурку на вечер. Буду вытягивать ножки по кровати в своей коммуналке, холодно голодно, нет ничего, но снега так много и такое красиво небо. И любви хочется так, теплой и красивой. Я это совсем не от себя, а от всех листьев, земли и домов, смотрящихся в каналы.

Видимо, что-то упало и теперь писать получится только из Новой Зеландии. Что ж.
Несколько дней подряд, около недели, было странное время, отчасти тревожное. Ощущение радости и гармонии сменяли круговые мысли о хуйне, невозможность заснуть от духоты и тошноты, а затем опять был новый виток. Мне нравится здесь ходить по улицам в одиночестве, чувствуя, что никто не узнает меня. Иметь секретики даже от себя, которые раскроются только когда разойдется телесный шов моей жизни.
Иногда надо заставить себя быть призмой и принять это ощущение, оно сделает многие вопросы гораздо более легкими. Ты это не ты, это твой свет, а твое лицо - линии, этим светом облитые. Воля мала, она только для достоинства .

И скучно-то как, работать тяжело от жары, ничего не идет толком. Хочется как придумать что-нибудь, как изобразить, чтобы даже у самой рот от удивления раскрылся, но ничего такого не бывает и быть не может без целенаправленного труда, которым я не занимаюсь. В целом, мне нравятся просиживать дни в переписках, иногда выходя на улицу, а еще читая и расшифровывая рукописи. В пограничные моменты становится тошно, но и от этого есть свои лекарства: грушу съесть, дыню порезать, о скулах помечтать чьих-нибудь или вспомнить, что из массы хаоса ты кусок космоса теперь. Можно ещё мечтать о доме и рядиться в чёрное, видя, как лицо медленно проступает через современные паттерны и становится средневековым.

Каждое лето наступает нервных перелом и дикий упадок сил. То ли связано с поднятием температуры и постоянным солнцем, которое особенно яростно пиздит тебя до потных складок с утра до ночи, то ли с общей усталостью. Хотя было бы отчего. Больше всего нравится сидеть дома, слушать кассеты и печатать этот текст в прохладной комнате, которая, конечно, отличается от той, в которой ты это читаешь. Еще нравится думать о тех коллажах, которые я пока не сделала и о возможности хорошо фотографировать. Совсем не нравится думать о документах и ментовке, о людях, об их достижениях. Опять ебашит даже не зависть, а жесткое уныние, когда понимаю, что все со всеми тусуются, а мне это не нужно. И непонятно, что

Жить на максималочках надо, когда в тебе столько всего заключено, иначе силы тухнут и начинают противно вонять. Люди в метро в основном очень страшные, но бывают и красивые, довольно редко. Дома похожи на картон по своему каркасу и хрупкости, трудно верить, что мы в них прячемся и живем. Небо такое же ненастоящее, как и в любой другой части города. К сожалению, я никогда уже не смогу увидеть места, в которых живу, могу только узнать их. Почти весь город уже как старая фотография, которую я вижу каждый день. Всё ещё притягивает та сторона Мойки, на которую падает густой туман и в конце которой упираешься в верфи, звавшие тебя, из-за них эта прогулка имела смысл.

Ощущаю, что счастье моё похоже больше на мещанское довольство, низко и тяжело тяготеющее к земле. С другой стороны, в этом вижу всё ту же риторику: высокое только в страдании, страдающий есть осознающий и прочая херь, которой накачиваешься, общаясь с токсичными и подавленно-агрессивными чуваками. По существу, хуйня это, валяться в депрессии, накачиваться наркотиками и в этом видеть свою святость и нежность. И счастье мещанским кажется, потому что я, наверное, мещан не видела никогда. Хотя каждый день смотрю на целую коробку материально нацеленных, замотивированных и суетных людей, и сама живу в такой же, в чем, конечно, нет никакой романтики. Домой уже не хочется, это грустно.

Всё, что есть, когда-то умрёт, но от этого свет не становится менее ярким, а леса более притягивающими взгляд, земля не остывает под ногами танцующих. Дни мягко идут, до слёз иногда о вас задумываюсь, о чем думаете, что видите каждый день и к чему идёте. Мы все друг другу не чужие по крови и по земле, и ничего удивительного нет в этом в веках скрытом диалоге, который ведем волнообразно. Ощущение блага есть не как сосредоточенности внутри своего, личного, тюремно-закрытого, а как разлитое в вас, поэтому радостно, когда радостно другому. О себе думаю мало, какая разница, как провожу свои дни, если это почти ничего не определяет, кроме моего текущего состояния. Делаю что делается, без лишнего.

Плотный день, а вроде бы шаббат.
Предлагала пробежать Русский музей насквозь как Лувр, взявшись за руки, нас как раз было трое и музей совсем закрывался. Охуела сегодня от Дейнеки, Врубеля, Левитана и 18 века с его резными деревянными вещами и архангелами неизвестного происхождения. От таких вещей исходит какой-то притягивающий запах старины или скорее древности. Нравятся картины Врубеля, потому что они про сказки с темным лесом, хвойными ветками, болотами, русалками и насквозь промокшим утром, которое не спешит освещать верхушки. Влечет к себе. Приятное чувство осязания человека не столько из-за причастности к касте, сколько из-за взгляда, нужного слова и тона, это приятно. У меня контральто

Второй день после йоги чувствую какое-то легкое раздражение, пассивную агрессию, иногда переходящую в актив. Не знаю, из-за чего. После обыкновенных упражнений на растяжку в вузе было легче, как после секса или слез, хотелось попить кислого сока и пойти на прогулку. А сейчас что-то странное. Возможно, из-за непривычного положения для тела, его в такое русло еще не пытались пустить. В любом случае, это хороший способ и время избавиться от горба, в том числе и ментального, так как без понимания, где твои ветки, будешь скоро срублен и пущен на туалетку.
В последнее время очень легко и нежно общаюсь с вещами, они у меня под руками порхают и занимают должные места в чистоте.

Сегодня с исключительным мужеством дошла до пары французского, хотелось блевать и вообще чувство побитости.
Во сне видела место, которое как будто есть, точно должно быть в Томске, но его там точно нет, значит, я это место видела еще раньше во сне и хорошо запомнила. Мне Томск снится иногда, и все время в каких-то мифических, домировых образах, в высоких лесах, сверкающем небе и красивых домах. "Да у вас идеализация". Я и не жалею, лучше ведь быть родом из древнего могучего леса, чем из палаты номер 18?
Переслушиваю кучу всего, но очень жду достойной акустики, буду втыкать 24\7.
Хочется придумывать очень мрачные басовые партии и наигрывать их целый день.

Воспоминания о хороших моментах никогда не должны быть помехой для слова "нет", вчера не определяет сегодня, настоящее состоит из будущего. Сегодня очень мягко падает снег, красиво, но уже не нужно.
Большие дома-жильники с сотами квартир - это батарейки для подзарядки огромных машин, проецирующих те иллюзии, через которые мы проходим каждый день. Неиллюзорными бывают только глаза человека, которого, как кажется, понимаешь.
Дацан, выводящий свой контур через ветки в снегу - это странно, как портал в другое видение ебаного Приморского района. Возможно, я бы хотела там жить. Я слишком мало пользуюсь преимуществом рядом находящегося кладбища, может, потому что еще зима?

Очень прикольно вживаюсь заново в город, местами мне мерещатся домашние пейзажи и быт, что придает сил. Чувствую правильность собственных шагов, хоть где-то и приходится корить за промедление или несобранность. В этом вообще моя основная проблема, из-за которой я теряю многие моменты удачи.
Солнца гораздо больше, чем до отъезда, но по сравнению с сибирским оно фейк, конечно. Совсем не ослепляет и не греет веки, которые прикрываешь от невыносимо яркого света. Расписание очень свободное и кажется чем-то вроде подарка, который можно положить на что угодно.

Здравое рассуждение и природный разум подталкивает к тому, чтобы лечь спать прямо перед тусовкой. День складывается так, как будто одиночество обязательно должно быть, и это приятно. Небо в настоящих ярких тонах, светящаяся под ним древесина домов и дорожки.

Стою за право на свое пространство каждого человека, выстраивая свой пример. Как и писала Вулф, "своя комната", своя комната интересов, действий, взглядов и поведения. И всё это нормально, не облагается объяснением.
Спала мало, встала снова поздно. Не сложилась встреча с ЕО, оказалось, что он писал на почту. Перед этим была прогулка, но всё как-то рывками, в быстром темпе, как будто я разучилась делать всё постепенно. Силы, которые рвутся из меня, всё ускоряют, и приходится успокаивать собственный темп. Вечерний гиг был уютным, несмотря на все незнакомые лица, очень много совсем молодых и танцующих ребят. Хорошо, что им весело, а нам по-доброму смешно. Уже жду проявки кадров, выйдет ли что?

Если ты все еще читаешь этот ресурс, мысленно посылаю тебя в самую глубокую и снежную чащу этих сибирских лесов, чтобы не видеть твой силуэт никогда.

Сегодня забила на концерт в кирхе и осталась вечером с ребятами, прогуляться по городу и перехватить ужин. Нашелся хороший пленочный фотик, джанг-тусовка на выходные и пушистый снег в лицо. Сегодня писали (ну как сказать) мелодию, читали мой текст, если честно, было стыдно. Не думаю, что такую графоманию можно исполнять. Но сам процесс приятный, это весело и раздвигает рамки восприятия творчества) Позвонили из гёте, взяли меня к себе, все же я рада такому качественному курсу дойтча, это полезно.
Огромный прилив оживленности, энергии, хочется, чтобы день никогда не заканчивался. Чувство, как будто я здесь уже давно или совсем не уезжала, настолько это место естественное для меня.

Кажется, поправляюсь. Сегодня уже сил было столько, словно скопившиеся за три дня из меня вырываются, внутренне умираю от желания совершать действия. Еще думаю о том, как бы мне хотелось для многих из тех, кого я знаю, возможностей. Если бы в моей воле было дать это им, обычную возможность учиться, танцевать, не забрасывать себя, реализовываться.
Завтра у меня в руках уже будет маленький фотоаппарат, с которым я собираюсь сделать 24 хороших кадра этих дней. Под руками все приятно растекается и приходит в движение. Я иногда оглядываюсь, думая, что не хочу встретить неприятных людей, и встречаю только тех, к кому обращается мой дух.
А говорят, что уже весна! Здесь она настоящая.

Болеть телом отвратительно, конечно, и сейчас не понимаю, отдаляюсь ли я или это просто болезнь не дает мне нормально войти в домашний ритм. Хочется многое здесь успеть, в итоге я только проваливаюсь в сон глубже и глубже.
Может, я становлюсь клушей?
Может, я говорю тихо?
Может, я делаю мало?
Возможно, мое состояние гораздо серьезнее, чем я думаю, но сейчас я это не пойму.

Я люблю ощущение Сибири за боль на улице зимой, за какую-то враждебность со стороны воздуха (или это мне кажется, от мороза отвыкшей), за то, что сильной надо быть просто для существования. Люблю эти теплые встречи дома, в которых чувствуешь себя свободно и уместно, как будто только этому месту ты принадлежишь, ничего естественнее быть не может. От этого радостно и плакать хочется тоже. Жалею, что мой фотоаппарат не потянет такой холод и не получится снимать эти красивые своей обычностью места, которые живут во мне и полностью пропитаны мной, моими чувствами и опытом. Этот город напоминает мне шкатулку, которую я могу открыть и узнать в ней каждый предмет с закрытыми глазами. Не отдаляться.

Сегодня пробовала, не получалось. Встала с четким ощущением отстоя, лицо мёртвое и всё тело скрючилось. Разгладила себя, размяла, дала в руки дело и настроение. Выхлоп, как и во все последние дни, нулевой, но я все равно себе радуюсь, потому что пробовала и чем-то занималась. Хотелось бы оказаться дома, там нечеловеческий холод и снова ощущение конца, которое мне нравилось и пугало каждую зиму. Я каждый раз заболевала и ездила до больницы в пустых маршрутках, редкие пассажиры заматывались до самых глаз шарфом и этой прорезью глядели друг на друга. Нравилось это ощущение безмолвия и открытого космоса. А сегодня день красивый, жаль, что никуда не вышла. Надеюсь, не завтра помирать, еще увижу

Вчера было жесткое, а сегодня бывает и жестче, но без жестокости. Читаю "На берегах Сены", каким-то образом меня книги Одоевцевой (Ода-овцы) успокаивают, может, потому что это воспоминания, вписанные в мои собственные воспоминания. Стараюсь барахтаться в делах с толком, выуживаю нужные пункты, но что-то и откладываю на потом. Почему бы не поехать в свой уголок к Петергофе? Хоть там и холодно, но зато спокойно и так одиноко, отстраненно. Мне всегда это не нравилось в петергофской жизни - ты ото всех далеко, как будто до тебя как в лес доносятся слова. Иногда и это хорошо. Сегодня иду сдавать кровь для галочки, чтобы успокоить собственную ипохондрию и паранойю. День снова солнечный, словно луна

Избегаю браться за книгу, штудировать к завтрашней кр, может, внутренний цензор мне говорит, что я и так всё сделаю. Пить чай из совсем маленькой фарфоровой пиалы успокаивает, точно так же, как и альбом кемеровчан, которые еще в году 14 приносили много плясок в наш маленький клуб на Пушкина. Где-то между листами бумаги лежат мои простые коллажи, которые я бы лучше кому-то отдала, чтобы не пылились. День не обещает ничего в начале и ничего не дает в конце, всё время погружая в безмолвие.
На вчерашней лекции с повторением очень понравилась мысль девушки в жилетке в турецкий огурец о том, что логос иссушил эрос, и в этом символ гибели Эмилии Галотти. Ее голос звучал как серебряное шуршание луны