Ingwar Grimsson

от стилёвого самопального хип-хопа от русский ноунеймов до the cure — disintegration: наиболее лаконичное описание моей эмоциональной неуравновешенности нынче. слушаю четвёртый раз подряд, там про неудавшиеся отношения (oh, wow), и снова лезут в голову дурацкие суждения о том, что я ненастоящий, с приставкой псевдо- или квази-, что всякий человек на этой земле заслуживает существовать больше, чем, что я фантазёр и притворщик. я не знаю, как захотеть жить по-настоящему, для меня это теперь какой-то фокус, иллюзия, самообман, и я уверен, что не для каждого так. видимо, завершённая семейная история совсем мне жизнь сломала, и я теперь калека со съеденным сердцем.

продолжаю наблюдать

sunderss — это в самом деле открытие, планирую заслушивать ещё минимум ближайшую неделю. тараканы в комнате надоели. тотально хз, что делать с романом, хотя смутный его образ присутствует и продолжает маячить. дико не хватает живого общения — за лето почти в одиночку я, видимо, совсем ошалел. сетевого суррогата оного общения в избытке, но это, конечно, не то. надо помнить, что мне предстоит марафон, а не спринт, пусть это и клише своего рода, но какое же правдивое клише. к специалисту не пойду, попробую своими силами покамест. надо накопить на внж, раз теперь деньги не улетают в трубу постоянно. такая вот солянка из утренних мыслей, ментальное ассорти

написал С. второе письмо; достало корчить из себя томного писателя. беззубый образ без задач, груша для битья в первую очередь самой грушей. сим объявляю новую эру, в которую буду — конечно, оступаясь и откатываясь — двигаться с мёртвой точки к dead end’у, пробовать наладить проклятую рутину, тем самым выправить свой гормональный баланс, позволить ране расставания зарубцеваться и стать заслуженным шрамом. да, вероятно, я теперь чувственный инвалид и ещё долго кого-либо не полюблю, но я всё ещё жив, сучки, и раз я себя не убил, то вы тем более

я так храбрюсь, скалюсь, но на самом деле мне страшно безумно. стою у подножия гигантской пропасти, которую хз, как переходить. но show must go on

помню в 4 утра на витч-хаузе рейве ко мне подсела какая-то маленькая альтушка, пожаловалась, что на её макбук, подаренный на 18ти летие, подруга-соседка пролила сидр. мы узнали знаки зодиака друг друга, вместе пришли к заключению, что грейпфрутовый хугарден ужасен, а вишнёвый — топ. пытались послушать crystal castles — kerosene сначала через её наушники, которые сразу же как назло разрядились, потом через мои, и блютус её телефона их долго не мог найти. после сидели на трубе, всё настроив, и парили, а спустя минут 20 за ней пришёл её парень, и сказка закончилась

Вновь крепко задумался о вопросах этики, прямо как накануне мании прошлой весной. Позволительно ли мне общаться с другими девочками, если я переживаю болезненное расставание с той, которую любил, люблю до сих пор? Стоит ли вовлекать, посвящать ни в чём неповинных людей в адову бездну происходящего нынче в душе и сознании? Любил ли я вообще, если интересуюсь теми, кто появляется после? Сама постановка, возникновение вопросов намекают, что я не такой уж чистый и пушистый человек, коим меня привыкли считать, коим привык себя считать сам. Далее из этого вытекает омерзение, презрение и желание застрелиться, чтоб не мучиться и не возмущать посторонних — но этот акт был бы лишним. Mom would be sad.

Около часа лежал на скошенной траве под палящим солнышком, в наушниках повторялась The Cure — The Last Day Of Summer, над головой периодически пролетала вязь птиц.

Депрессии не существует.

Здорово, что здесь нет функции удаления. Строго говоря, мы находимся в своём непрерывном становлении, и отталкивающие записи такая же органически неотделимая часть пути, как и мирные-удачные. Слушаю своего ровесника — sunderss — и понимаю постепенно, что мог бы переплавить боль и пустоту в искусство, как это всегда и делал; осталось захотеть хоть что-либо, вернуть себе это искреннее желание, веру и любопытство, вернуть себя. Не то чтобы я терялся, скорее спрятался — наверное, пора показаться свету; не спалит же он меня, не правда ли?..

Верю, что эпизод сменится, и я взгляну на эти потуги обновлённым, но по-прежнему собственным взглядом.

Был опасно близок к дзену минут 20 назад — то же состояние водило меня за нос и внушало тихое счастье изнутри сразу после расставания, после приведя в нынешнее положение, где из меня вышел отвратительный менеджер моей жизни. Я тону в тупиковых мыслях, я опутан чёрной вдовой моей печали, и в мясной клетке, в которой я заперт, очевидно сбиты настройки. Моя гордость не позволяет быть пошлым, принять общность с человечеством — равноценно принятию смерти; я верю, что этот последний враг истребится и, если понадобится, положу на его свержение собственную жизнь, которую и так не очень ценю. Добро пожаловать в мир людей: холодный, правдоподобный, охрипший и настоящий. Никто и ничто не спасётся.

Никак не пойму, отчего так отвращает айтишная сфера: то ли это действительно не моё; то ли в силу так называемого экзистенциального кризиса мне не хочется напрягаться, стараться, превозмогать и дело не в точке приложения сил, а в отсутствии таковых; то ли в том, что мой так называемый внутренний ребёнок разбалован невероятно. Казалось бы — примени умственный ресурс и руби миллионы, но я всё уворачиваюсь, как на сковородке змея. Проект по MLOps'у решил вовсе не делать, хотя в ТЗ относительно разобрался.

Эта абулия длится уже несколько лет, с пандемии так точно: по этой неясной причине я и к химии охладел. Радует хоть как-то только писательство, но его едва ли выйдет монетизировать при жизни.

Что ж, как водится, оставил ответственное дело на последний день или, скорее всего, на ночь после этого дня. Саботирую мирное течение своей жизни рукотворными прокрастинаторскими приключениями. Понятия не имею, справлюсь ли, ТЗ звучит для меня как айтишно-эльфийский. 'Сорцы' какие-то, DVC, pytorch lightning, фреймворки и всё остальное, что меня в этой теме отталкивает, а именно — искусственно-высокий, даже на уровне выбора слов, порог вхождения. Так и представляется typical IT-специалист, думающий про себя всякое лишь по факту оперирования этими словесными кадаврами. Не хочется превратиться в это, порой кажется, что уж лучше спиться, чем. Но себя лучше пока не слушать — и заняться практикой.

Слушаю Nine Inch Nails — We're In This Together Now, и перманентное желание застрелиться чуток отступает. Делать себя счастливым не хочется, это мнится предательством — видно, застрял в стадии отрицания. Планирую написать второе, последнее письмо С., душа требует. Если результат положительный — войдём в зрелость вместе; ежели нет, придётся справляться собственными силами. Пора вспомнить, что я прекрасный и интересный человек, а не насекомое, вновь обрести витальность и двигаться тремя шагами вперёд да двумя шагами назад к счастью, к вере, к дзену. Даже если смысл утрачен, восстановление — дело не мгновенное. Да, я сам выстрелил себе в ногу, но это всё ещё рана и она, конечно, кровоточит.

Пью пятый энергетик за сутки, снова на них крепко подсел; времени даже не вечер. О MLOps’e still нет и речи. Будто стремлюсь поскорее себя уничтожить социально нейтральным способом. Грядущая зрелость стала казаться пресной, скучной, безыдейной и отталкивающей — такой, словно весь цвет моей жизни приходится на уходящую юность. Пробую, выходит, это клише, которое про ‘умереть молодым’.

Как сказала бы С., я стал совсем разнузданным. Назло группе поддержки, ей и Богу прерву эту экзистенцию; не дождётесь того, чтобы наблюдать, как я корячусь, пытаясь выдать красивые слова за истину.

Этот фрагмент глубоко неправилен, но таково моё нынче положение. Не таюсь, не скрываюсь — и на том спасибо.

Ровно два дня до сдачи проекта по MLOps’у, который даже не начат. Умудрился не кодить в прогерском вузе с прошлой осени, учиться формально сносно и нарваться на всего одну эту дурацкую пересдачу. Понятия не имею, идти ли в аспирантуру. Кажется, что я заслужил сполна завершить приключение своей юности, покинуть Россию и помирать с тоски по воспоминаниям где-то в Европе, благо хоть паспорт позволяет. Стойкое ощущение, что жизнь подошла к своему эпилогу, и далее дело за малым: несколько пятилеток, пара десятков тысяч рабочих часов, карьерные достиженьица, пропить доспехи, жениться на прачке…

И здесь Оксимирон вылез. Вчера показалось, что мой роман literally ремейк его ‘Долгого пути домой’!

Здесь был фрагмент из романа, но сам факт его выставления показался мне настолько пластиковым и позерским, что было решено его начисто стереть и заменить этим текстом-болванкой. Так и не помылся за день, благо с людьми напрямую контактировать пока нет необходимости, и можно вести дурацкую жизнь бродяги. Хотелось бы, чтобы каждое моё слово сочилось чувством — пусть даже болью — это было бы лучшим свидетельством того, что я когда-то жил. Пробую не поддаваться унынию — падаю в лапы другого греха; друг-богослов был прав, когда утверждал, что жизнь — это движение от греха к греху. Проще воспринимать депрессию именно как грех уныния — это развоплощает её чары, вносит какой-то спортивный интерес.

Занятная деталь: в те моменты, когда нуждаюсь в поддержке или валидации, я представляю из себя отталкивающую персону — и наоборот, когда пышу витальностью, жизнью и проч., — люди притягиваются, как мотыльки на свет. Как будто малость несправедливо, но я уже не в том возрасте, чтобы кичливо жаловаться на устройство мироздания. Нетрудно угадать, что я нынче в первой ситуации — миры по обе стороны личности кажутся враждебными; пробую балансировать на грани разделяющего их лезвия. Стоит сохранить себя добрым и милосердным, раз выпала честь изначально нести, как крест, эти два качества. Пусть мой экзистенциальный кризис больше никого не тронет и не заденет, аминь.

Полдня не выходит принудить себя помыться; последний час разглядывал пол, свесившись с кровати. Похоже, в самом деле положение, близкое к критическому. Наверное, придётся снова писать С., как бы она на меня ни была зла. Морально не готов на этот шаг, будто ещё не до конца себя исчерпал, не исследовал сполна эту пустыню в глубине себя, но тратить время тоже не хочется. Про MLOps вообще молчу: осталось три дня, знания ровно на том же нулевом уровне.

Как бы я хотел, чтобы мне было, с чем заявиться, кроме проклятых слов! Но никому нет дела до частных драм — как, впрочем, и до глобальных; чувствую, что каждый порядком утомился от них. Попробую перечитать 'Признания и проклятия' Чорана. БШ потом.

Как будто всю жизнь готовлюсь к тому, чтобы покинуть оную жизнь, достаточно наследив различным творчеством. Живу ради того момента, который уже не застану, — как чьи-нибудь любопытные глаза добираются до моего наследия, ищут автора и осознают, что его уже нет… Честно сказать, в эпизоды (суб)депрессии, как сейчас, это — одна из немногих фантазий, которая удерживает меня от кое-какого глупого и непоправимого поступка. Хочется как можно глубже поразить этого любопытного некто, пока ещё есть физическая возможность. Какой-то не особо жизнеутверждающий смысл жить, но чем богаты. Коллективные смыслы не вдохновляют, межличностные с расставанием стали недоступны, личностные — ну, выше видно, каковы.

Слушал ранние эпизоды Trappin in Japan от Ryan Celsius (рекламная интеграция и пусть) и пришёл к desperate мысли, что мне не стать водителем грузовика в Японии, чтобы включать эти шедевры во время ночного рейса. Равно как и не стать много кем, великое множество путей заблокированы, предназначены другим, синопсис моей жизни детерминирован моими жизненными решениями. Да, я мог бы постараться и вырваться из течения, но все жизни мне не прожить; а хотелось бы, хотя бы как писателю, материала для. Мне стоически мало нужно от жизни — и малость расстраивает, что и за крохи приходится сражаться. Ну, это эпоха, хаять её было пошлостью в любые времена. Постараюсь сделать хотя бы свою жизнь интересной.

Во сне мне ответила С., мы препирались, как раньше. Невероятно грустный сон, ставший грустным по факту возвращения в действительность. Наверное, я буду повторять как мантру, что она никогда не ответит, и это есть всамделишный конец, повторять с преступным намерением обратить мир против этого верования, ведь он, со своим проклятым законом трансформации, текучести, изменчивости всего сущего, никогда не подводил в плане разрушения моих верований. Вероятно, если я буду убеждать себя в конце достаточно долго, я наконец смирюсь — равновероятно, что смиряться когда-нибудь не придётся.

Есть ли что-либо в жизни мужчины кроме женщины?

Кажется, текущая версия меня в самом деле — неприятный человек. Вживаться в роль не хотелось бы, как и верить в то, что всё волшебным образом может решиться через retrouvailles, счастливое восстановление отношений. Да, я грежу этим и помещаю в это своё счастье, отчуждаю от себя, мы два отдельных существа с моим счастьем, и живёт оно лишь в гипотетической вряд ли сбыточной фантазии. Я всё порвал и уничтожил, я злодей в этой истории, а зло, как водится, остаётся побеждённым. Но всё же пора определяться, кем являться — живым пока что человеком, неидеальным, но волевым и витальным, либо писателем. Последнему простительно быть задницей.

Особенных инсайтов нет, но страшно обидело, что назвали ‘бионегативным’. В моём текущем состоянии это, впрочем, справедливый ярлычок — регрессирую в утробу (зачёркнуто) в положение какого-то просто сгустка камня. Хоть вглубь, бесконечно малое, хоть ввысь, бесконечно большое, перестали меня волновать — жизнь сосредоточилась на неразрешённой и, должно быть, неразрешимой драме этого проклятого расставания. Хотел бы я быть болванчиком без привязанностей, этим последователем риторики сервисов Ясно и Зигмунд, относиться к людям как к говорящему ресурсу, скрывать подлость и малодушие за типа-оптимизмом и профицитным взглядом на жизнь? Да чёрта с два.

Если стану таким — пристрелите.

Мой текст на гранд-дуэль вызвал относительно оживлённое обсуждение на тему, что важнее для писательства — искренность или концепты, сюжет и т.п. К выводу уважаемые коллеги не пришли, предоставлю над этим тоже поразмыслить. Лёг в адекватное время, до полуночи, ощущаю, как сон отличается даже качественно. Понятия не имею, как жить второй день отпуска — всё ещё в майндсете насекомого — наверное, буду весь день читать БШ. Стараюсь не вспоминать, что сегодня четвёртый день без ответа С. на письмо. Хотел поставить будильник на 18.35 — время, когда оно было отправлено — чтобы каждый день вспоминать и печалиться, но передумал. Не хочется превращать эту свою боль в какой-то фарс.

За прошедшие два дня записал ровно семь гитарных каверов (ковров, как я их зову) на различных русских исполнителей, в основном реперов. Нравится метод, который был выбран: за секунд двадцать подобрать аккомпанемент, минута на пропеться, а дальше — читать с экрана ноутбука, записывая голосовое сообщение. Кажется, именно таким — экспромтовым, on-the-spot, неидеальным технически — следует быть пост-барду в частности и метамодерну в целом. Вместо привычной музыки теперь круглосуточно слушаю оные каверы — собственный голос успокаивает, даёт понять, что я всё ещё существую; не выходит подобрать описание точнее. Переезд занял полдня и утомил; надо ещё написать текст на гранд-дуэль. Пить не стану.

Привык эстетизировать, оборачивать в текст всё, до чего дотянется взгляд, но это расставание — особый случай. Прошло преступно мало времени, чтобы судить и загадывать наперёд, но кажется, что вряд ли я отпущу когда-либо эти два с половиной года. Перемалывать жерновами какой-либо терапии не хочется — это моё, глубоко личное, мой заслуженный шрам, и пусть катятся к чёрту все, кто мог бы вытащить стрелу из моего колена, присвоить себе награду. Не ведаю, как жить дальше, хочется вспомнить подростковые протесты и дальше зарастать мхом — назло всем и каждому, назло себе.

‘Может быть, застав меня в настолько бедственном положении, С. сжалится и пойдёт навстречу?’

Гнусная иллюзия, ложь, обман.

Посетил душ за 20 минут до конца дня — мало того, ещё и зубы почистить не побрезговал. Минут сорок помогал выяснять подруге, куда делся её криптовалютный перевод, — оказалось, что был небольшой лаг, и конец истории счастливый. Написал сегодня сюда два с небольшим килознака, которые могли бы оказаться в романе — что-то меня от него нынче отталкивает. Завтра, в первый день отпуска, предстоит два босса быта — помощь знакомой с переездом и стирка. Стоит помнить, что в моих силах сделать свою так называемую 'депрессию' высокофункциональной — дабы не оставаться насекомым, следует вершить человеческие дела, тянуть плуг первородного греха, бороздить почву рутины, совершенствоваться. Но смысл утрачен.