Школьница

Такое чувство, что если я не буду добавлять в блюдо больше перца и острого соуса, я его не почувствую вовсе. Все будет казаться мне пресным, невкусным и не питательным. Возможно, я даже и не вспомню, что ела на обед, потому что обед был слишком не_острым.
И в жизни мне необходимо что-то острое. Отсюда и моя любовь к драматизму. Это придаёт обычным событиям что-то, за что можно зацепиться при мысленном к ним обращении.
Другое дело, когда острой еды становится чересчур много, мне необходимо себя останавливать и садиться на диету. К сожалению, с драмами такое не прокатывает. Их я клепаю без всяких ограничений.
Хотя пора бы и поставить себе рамки.
Все же не каждому приятно иметь с этим дело.

Наверное, я умру от удушья. Задохнусь из-за гноя, крови или очередной сигареты, захлебнусь ли в душе, я все равно умру.
Наверное, патологоанатом в морге брезгливо поморщится, увидев моё тело. Наверное, он неохотно возьмёт инструменты и начнёт своё дело. Одно из многих в тот день. Одно из тысячи в тот месяц.
Наверное, моя мать не поверит, услышав, увидев, даже при коснувшись, не поверит. Наверное, она будет говорить, что впервые за несколько лет я снова стала спокойной и не язвлю ей.
Не будет пресловутой постели из роз, красивых речей и прекрасного лика смерти. Наверное, я буду ужасно выглядеть с голубой вуалью удушья на лице.
Наверное, никто и не узнает.
Ведь именно так умирают анонимы, да?..

Зачем мы вновь заговорили о случившемся на НС? Конечно, я все равно слила этот разговор, хотя не уверена в том, что это было хорошей идеей. Кажется, ему хотелось это обсудить.
Кажется, он даже не ненавидит меня так сильно. Может, Арк прав и по большей части я просто накручиваю себя по поводу негатива со стороны других?
С другой стороны, я помню, что Макс действительно ненавидел меня настолько, что попросил больше не обращаться к нему вовсе.
Это было прошлым летом, и ровно на неделю мой мир пал. Потом, конечно, он забыл об этом, и все было как всегда.
Но я не хочу повторений.
Не хочу испытывать его ненависть, пусть даже это и единственное, что он может чувствовать ко мне теперь.

На лекции по психологии затрагивали тему сексуальной ориентации (12-26 лет), и мне стало интересно, что повлияло на меня, когда я приняла себя с бисексуальностью с упором на девочек.
Препод выделила несколько факторов.
1. Семейный.
В моей семье не было принято показывать своих чувств, была ли это любовь или привязанность. Сестра, конечно, водила к себе подруг, но ведь это не пример межполовых отношений, это дружба. Может, о себе дал понять комплекс Электры, который у меня трансформировался в Эдипов?
2. Первый сексуальный опыт.
Можно ли говорить об изнасиловании, как об одном из таких опытов? Так-то, конечно, мои партнёры были в основном девушками, но...
3. Влияние СМИ.
Ненависть и гнобление?

Спустя почти три месяца без художественной литературы внезапно прочитала Сойку-Пересмешницу, поддавшись соблазну мейнстрима и примитивного чтива.
До сих пор чувство, будто с закрытой вкладкой электронной книги я закрыла часть своей жизни на всех этих пикселях и буквах. Ужасное, выворачивающее наизнанку чувство. Давно уже отвыкла от него.
Наверное, такое бывает, когда не пьёшь спиртное несколько лет, а потом выпивает залпом рюмку водки и вновь чувствуешь давно забытое опьянение, лёгкость в конечностях, словно бы вдохнул газ из комфорки.
Не могу оправиться от этого. Это даже не книжное похмелье, выстрел в висок сотнями слов, эмоций, пейзажей, не моих прожитых дней.
Попытка вернуться в жизнь.

Счастливые люди не выкуривают педантично, одну за одной, сигареты до самого фильтра. Они не пьют алкоголь, только за хорошую компанию с глубоко несчастными людьми. Настолько глубоко, что те даже боятся признать своё несчастье.
Счастливые люди не находятся в кашле после первой за день сигареты. И после второй, и третьей. Они дышат легко и полной грудью не_сигаретного дыма.
Счастливые люди не покупают пачку сигарет с надеждой растянуть на неделю.
Счастливые люди не ненавидят каждый сантиметр своего тела. Им в этом нет нужды. Они будут любить себя, даже худея.
Счастливые люди улыбаются всем вокруг, но не выставляют своё счастье напоказ: смотрите, я счастлив.
Они просто счастливы.
Счастливые люди

Без кризиса невозможно дальнейшее развитие.
Вчера разговаривали с Евой. Она очень тяжело переживает по поводу мальчика, который питает к ней симпатию, потому что не может определиться, что сама к нему испытывает. Пыталась подтолкнуть её продолжить с ним общение. Пусть эти отношения и не будут удачными, это будут её первые отношения, её кризис личной жизни, пережив который, она сможет идти дальше, зная, что ей надо от парней.
Если сейчас она просто забьет на это, спустя некоторое время перед ней возникнет подобная же ситуация, которую ей будет уже сложнее разрешить самостоятельно.
Вообще мне интересно наблюдать за её становлением в некотором плане.
Любопытно, я тоже выгляжу так нелепо?

Я знаю десятки его имён. Он знает десятки моих.
Это даже не имена, так - различные ники, клички. Те, которыми уже никто не воспользуется, но которые были.
Я знаю десятки его лиц. Он знает десятки моих.
Он знает, какой я была год или два назад. Я знаю, каким он был ещё до своего выпуска из школы.
Десятки эмоций, слов, воспоминаний, не всегда совместных, но всегда оставшихся в памяти другого. Просто так вышло, просто так надо.
И за всеми этими именами, лицами, масками, где-то там, за завесой анонимности, мы настоящие. И, мне кажется, мы пока ещё не готовы видеть эту настоящесть друг друга.
Его ведь даже не Макс зовут. Да и меня не так, как он привык.
Настанет ли тот час, когда все изменится?...

Это было очень неловко для меня.
Мы не виделись с той самой ночи и даже не разговаривали в общей конфе. Так, как все и должно быть.
Девочка смотрела на меня с ожиданием, я же спряталась за Полу, которая ласково гладила меня, почти как Макс тогда, но не так, это было чуждо меня. Я смотрела на Макса. Макс смотрел в книгу.
Снова эта холодность с его стороны, на этот раз усугубленная и такой же холодностью с моей, потому что рядом девочка, которой он так же нравится, рядом Пола, которой нравлюсь уже я.
Это был самый настоящий многоугольник, и о том, что произошло между мной и Максом знают лишь двое.
Не уверена, как бы отреагировала девочка, если бы узнала.
В какой-то степени паршиво.

Каждый хочет лучшего.
Макс хочет лучшего для себя, сестра - для меня, родители - черт их знает для кого. Но каждый всегда желает лучшего.
Порой неважно, для кого это лучшее предназначено, в жертву ему тоже отдают не самое плохое, как ни странно. Порой даже лучшее, чем то, что желалось. Я не говорю сейчас о конкретном примере, который был бы связан со мной. Но у вас ведь тоже было подобное, не так ли?
Во имя лучшей жизни люди отказываются от многого - от, например, жизни здесь и сейчас. А ведь именно в ней и хранится счастье.
Вы можете бросить все силы во славу того будущего, которое внезапно не наступит. А можете наслаждаться тем, что имеете, и лишь улучшать его.
Это ваш выбор.
Ваше "лучшее".

Вы верите в судьбу? Не в фортуну, госпожу удачу, а именно в судьбу? Забавно, что Июльская в своё время назвала нашу встречу судьбой.
Для меня же судьба уготовила несколько иного человека, который ввёл меня в мир.
Мы встречались с ней трижды, трижды знакомились и трижды прощались. Наверное, этот, третий раз - последний.
Она открывала мне книги, открывала фильмы и комиксы и оставляла закладки. Её квартира была моим единственным домом, на который я могла рассчитывать. Без неё у меня бы не было Данте или Самого Пошлого, даже встречи с Июльской или Максом. Она дала мне весь мир, воистину весь.
Кем бы я вообще могла стать без Неё?
Она учила меня многому.
И в те моменты я была счастлива.

Какая-то едва знакомая девочка разговорились в общей конфе о своей любви к одному молодому человеку. И почему я не была удивлена, когда узнала, что этот молодой человек - Макс?
Знаю, все снова кончится тем, что я уйду на задний план, где мне и место, и буду помогать этой девочке добиваться расположения Макса. Вовсе не потому, что я бы сама не хотела этого, но моё время уже истекло, а Макс все ещё заслуживает счастья, которое я не в силах дать ему.
Как-то никак.
Помогаю другим дарить счастье тому, кто меня отверг. Такое чувство, что делаю это скорее даже для себя, чтобы успокоиться - я сделаю все, что в моих силах, чтобы видеть улыбку на его лице, чтобы он только был счастлив.
Как же паршиво.

Никому не станет хуже, когда я перестану есть.
Никому не будет до этого дела. Поэтому пятая сигарета, минуя традиции не больше четырёх в день, стала моим ужином.
И я вовсе не хочу казаться нытиком в этом плане. Многие девушки сидят на диетах, худеют, заменяют курением приёмы пищи. Не я первая, не я последняя.
Вот только я не хочу думать о еде, как это бывает, когда голодаешь.
Не хочу считать калории, ненавидеть себя из-за каждой съеденной мелочи.
Хочу любить себя, ведь я единственная, кто на это ещё способен.
Даже если я стану хорошенькой, похудев, я не буду кому-то нравиться. Мой вид сам по себе вызывает отторжение, болезненное мне отвращение у людей. Это та истина, от которой я бегу. Долго?

Потратила деньги на неделю на новые наушники.
Музыка, которую я почти не слушала последние два месяца, нужна мне даже больше, чем еда или тепло бесконечных кафешек, которого мне не хватает даже в квартире - отопление опять отключено "до окончания ремонтных работ" на ближайшую неделю.
Мерзнут пальцы, просыпаюсь едва ли не с инеем на мокрых волосах - никогда не сушила их перед сном.
Так и существуем.
Музыка из динамиков минует длинный путь анализатора и поступает прямо в сердце, такое же холодное, как кончики пальцев, и заставляет его биться чаще. Ненамного, совсем чуть-чуть, так, чтобы в ритм хоть как-то попадать, но и этого достаточно.
Хочется петь и хоть как-то жить под свою музыку.

Небо разрывается на сотни, тысячи белых комьев, которые так красиво крещены кем-то неизвестным "снежинками". Маленькие чёрные лапки деревьев словно бы тянутся к мирозданию, тянутся к рвущемуся на все составные части небу, чтобы удержать, защитить, не дать себя уничтожить.
А небо продолжает разрушаться.
Пусть этого не видно в свете тусклого и маслянисто жёлтого фонаря, коих здесь на каждой улице десятки, пусть этого не разглядеть уставшим глазом и не почувствовать за никотиновым дыханием города, но разве вы не слышите?
Разве равнодушный стук колёс по рельсам, чавкание шин и чужих сапог могут заглушить эти звуки умирающего неба?
Вы только вслушайтесь.
Слышите?
Ни-че-го.
Предсмертное молчание.

Иногда хочется кричать во все возможные лёгкие просто затем, чтобы чувствовать себя живым, чтобы знать, что ты ещё можешь.
Этот случай произошёл, может, года 3 или 4 назад, когда я шла к врачу. День был очень серым, тоскливым, и я была погружена в свои мысли, как вдруг мужчина, идущий впереди меня, просто встал и начал кричать.
Такой страшный крик, беспокойный, такой не человеческий, почти животный.
И мужчина пошёл дальше, но уже продолжая кричать.
Мимо шли люди, шарахаясь от него, как от умалишенного, осуждая его вслух, не стесняясь, вот только он продолжал кричать.
Он свернул на другую улицу, но мне казалось в тот момент, что его крик поселился в моей душе.
Я до сих пор помню этот крик.

Стояла на пешеходном переходе и думала, что бы я сказала, если бы все таки осмелились позвонить в службу психологической поддержки для подростков. Туда звонят подростки и с проблемами покруче моей. Например, у них нет семей или полный разлад между родителями. Их презирают в школе или гнобят, наверное, у них нет друзей и никого, кто мог бы им стать. Может, у них проблемы с принятием себя, с алкоголем или наркотиками, возможно, они уже успели залететь и боятся сказать родителям.
Да сотни вариантов развития, если честно.
И, конечно, они все хуже моих.
Вообще мои проблемы ничтожны.
Но я так болезненно переживаю каждую проблему.
И никакой поддержки рядом, когда мне плохо.
А ведь так хочется...

День в родительском доме равен для меня почти неделе учёбы по количеству потерянных нервов, расстройств и негатива.
А ведь это должен быть тот самый дом, где я бы могла отдохнуть и душой, и телом. Иронично.
Матери кажется, что я несправедлива к ней, презираю её и ненавижу. Возможно, я действительно несправедлива, обвиняю её во всех бедах, во всех своих негативных воспоминаниях, во всех травмах, в моём же характере, в моих манерах.
Мне проще сказать, что моя мать виновна в том, что я выросла такой недоверчивой стервой-садисткой.
Но ведь она не принимала активного участия в моём воспитании, она права.
Как я могу справедливо обвинять кого-то, кого даже не было рядом, когда я становилась собой?..

Не могу сосредоточиться.
Жутко мешают включённый телевизор, громкие разговоры (почти крики) с кухни - к матери пришла её подруга. Болтают ни о чем, но громко, с чувством.
Мешает чье-то присутствие, мешает понимание, что в квартире я не одна.
Мешают комплексы - вдруг кто-то услышит то, что я говорю с собой.
Мешает шум.
Мешает-мешает-мешает.
Вот бы все раздражители в раз пропали.
Вот бы они все позатыкались. Вот бы исчезли.
Мир без раздражителей, мир без лишних существ.
Скучаю по своей квартире.
Когда в ней нет даже хозяина, я чувствую себя собой.
Мне не стоит бояться, что меня кто-то услышит, увидит, кто-то придёт ко мне в комнату.
Недостаток личного пространства.
Недостаток личной пустоты.

Прежде всего мне было холодно.
Был действительно холодный вечер даже для весны, и я начала подмерзать еще где-то на выходе из метро. Что и говорить о том, как я замерзла, когда мы забрались наверх.
Конечно, пробежка по лестнице наверх нехило так разогревает, но едва ты оказываешься на обдуваемой всеми ветрами площадке, ты забываешь о всяком тепле.
Ты забываешь обо всем.
Я, державшись за прутья, смотрела на город, раскинувшийся на все четыре стороны.
Смотрела на Башню, мерцающую совсем рядом, вглядывалась в далекие огни Дефанса, а подо мной - машины, люди, разговоры, чужие мысли, жизни. И все - на французском.
Тогда ко мне пришло ощущение, что все они - не декорации, а люди. Живые и настоящие.

Я считала сигареты, которые вчера заменили мне обед, как вдруг, словно бы опомнившись от ужасной мороки, остановилась. Секунда недоверия, снова пошла, но уже медленей. Мысль о сигаретной арифметике улетучилась мигом. А вот неверие глазам своим осталось. Снова остановилась. Да нет, чушь какая, быть не может. "Снег," - послышался за спиной голос женщины, которая шла рядом с самого метро.
Значит, не почудилось. Равнодушно так отметила для себя: действительно, снег.
Ещё сегодня на анате Аня - одногруппница с Урала - пыталась убедить нас всех, что снег сегодня пойдёт. Мы тогда посмеялись. Ну, какой же тут снег, целая неделя -типичный Питер.
Снег.
Действительно, мокрые снежинки.
Действительно, снег

Мой Париж болен.
В ужасе. Этого не может быть. Это невозможно. Париж, мой Париж, моя Сена, мои бульвары и улицы. Я была несправедлива к тебе, теперь я это знаю.
Все эти люди расстреляны ни за что.
Пятница вечер, они приехали отдохнуть.
Им было весело, им было грустно, думали ли они о своих проблемах в личной жизни? Какие теперь проблемы, какая теперь жизнь...
Они лежали бок о бок с другими такими же, и под их животами текла кровь. Они кричали, они молились своим богам, но их боги больше не прощали им все.
Они пели Марсельезу, интернационал.
Это та самая песня, которая оболочки.
Та самая песня, которая заставляет верить в лучшее.
Но до лучшего не все доживут.
Париж, я люблю тебя.

На одно мгновение я задержала в голове этот образ наполовину заполненного зала кафешки. Вот парочка школьников, вот парочка сидит рядом, вот ещё три школьника. Их вообще много оказалось в это время. Наверное, уже давно закончили занятия и сидят тут. Одинокий мужчина, женские вещи брошены напротив. Наверное, тоже стоит в очереди в туалет.
И тут мне вспомнилась одна маленькая французская короткометражка "Поцелуемся?". Года два или три назад я видела её у сёстры, очень маленькая и милая вещь.
Но последний эпизод ее цепляет.
Вдруг представила, как действия этой короткометражки развернулись бы у нас.
Да никак.
Не тот менталитет, чтобы подобное проворачивать.
А вы попробуйте улыбнуться.

Не удался день, а вместе с ним и весь ближайший месяц.
Об учёбе.
Сейчас у меня около полудюжины хвостов, среди которых две кр по химии, одна по латыни, зачёт по био, лабы по физике и что-то ещё. Боюсь, что к концу месяца я не только не разгребу уже имеющиеся долги, но и приобрету новые. Надо бы браться за ум, но нет совершенно никакой мотивации.
Не нужна дальнейшая жизнь, не интересует специальность и прочие мелочи. Хочется чего-то обычного, человеческого.
Без удовлетворения базовой биологической потребности о других мечтать не приходится.
Не приходится думать о самореализации, когда чувствуешь себя со всех сторон окружённым чем-то злобным и вражеским. Чем-то холодным и чужим.
Огромным миром.

Про переломные моменты.
Из моей памяти давно ушла одна девушка. Та самая, с которой все началось.
Нет, не так. Все началось с вытесненных воспоминаний и забытых имён, с неправильного комплекса Электры и заторможенности. Она же просто толкнула меня в нужную сторону.
Сначала она представлялась парнем. Никто ей не верил, а мне хотелось верить. Хотелось верить, что моя любовь гетеросексуально. Хотелось верить, что я нормальная. Какое понятие нормальности вообще может быть у ребёнка в 13-15 лет?
А потом оказалось, что она все же девушка.
И мне пришлось признать.
Я признавала все: свою любовь, свою ориентацию, своё вытесненное.
Я не признавала её любовь. Нет, меня она не любила.
Но и это неважно.