Школьница

Все прекрасное находится далеко отсюда, а может, всё, что находится далеко отсюда, потому и прекрасно.
«Потерянная в море» - тот комикс, что перечитываешь под настроение. Под настроение Взять с собой рюкзак с вещами и свалить в компании шапочных знакомых на поиски своей души. Искать ее ночью, выбежав из хостела в одной ночнушке, ловя котов и заглядывая им в глаза. Чтобы наверняка найти свою душу, а не чью-то ещё. Чтобы найти душу.
Объездить чужую страну, без малейшего понятия дороги и направления. Чтобы потом попасть куда-то - домой.
Мне также хочется рвануть - в машине или поезде, в чьей-то компании, с ночевками в хостелах и пачкой сигарет.
В таких путешествиях и находишь себя.

#88

Ждать ее, сидя на скамейках во дворах, в квартале от вокзала, с сигаретой и стаканчиком кофе с собой. Обновлять мессенджер каждую минуту, чувствовать бешеный ритм своего сердца, уже вот-вот. На негнущихся ногах, будто в ватном одеяле, идти к вокзалу. Ждать поезд, что привезёт ее, такую родную и любимую, за сотни километров, прямиком в свои объятия. Слушать ее речи о вредной соседке по купе снизу. Из тех, что обвиняют во всех грехах. Вести ее домой, к себе, к вам, с сумкой и стаканчиком уже остывшего кофе.
Такие мелочи.
Любить каждую секунду с ней.
Любить каждую секунду ее.
Засыпать, чувствуя, как под рукой она вбирает в себя воздух и сопит, так мило. Целовать ее волосы.
Любить.

Во сне мать впервые была честна со мной.
Мы с ней гуляли и говорили, откровенно, без утаек. По крайней мере, она говорила.
Она рассказала мне реальное положение дел, обрисовала перспективы - все как в методичке по сопровождению семей в тжс. Мы обсудили с ней это, и я рассказала о безуспешных поисках работы. И было так легко, когда знаешь правду.
Я и сейчас ее знаю, конечно, но не от неё. И это молчание меня добивает.
Во сне она едва не плакала. Но я чувствовала ее, ее присутствие в моей жизни. Это было нечто мне до этого неизвестное. Будто я не одна.
Я проснулась и ещё пару минут не могла принять для себя факт, что это было во сне. Мне так нужен этот разговор с ней, но в реальной жизни.

Ты знаешь, мама, мы обе облажались.
Наверное, от этого так сложно нам начать. Сесть за столом, не глядя на другую, и говорить. Нам есть о чем, ты знаешь, но так же как и ты я не могу признать всего, что стало каждым футом пропасти, что ныне между нами, и с берега моего до твоего, сама же знаешь, мне не докричаться.
Мы говорим о чем-то лишнем и пустом - политике, религии и прочей чуши. Все то, о чем нам говорят другие, о чем мы говорим с чужими, и говорим о том и мы - мать с дочерью, за светской беседой.
Ты знаешь, мама, я скоро снова останусь без жилья. И я не знаю, что мне дальше делать. Я так хочу бежать.
Ты знаешь, мама, я знаю о твоей работе. И ты не знаешь, что нам дальше делать.
Молчим

Carry me home
Автобусы, электрички. Наушники в уши и смотреть за изменяющимися пейзажами, только ты, музыка, окно.
Я всегда любила эти поездки и хотела, чтобы они не заканчивались. Нет этого пункта назначения, нет пункта отправления, есть лишь путь.
Но сегодня я смотрела в окно и думала - как хорошо бы было остановиться. Выкрикнуть водителю «На остановке!», выйти и идти - домой.
Так бывает лишь тогда, когда дома как такового нет, и он мерещится в каждой далекой многоэтажке, где на одном из этажей меня, быть может, ждут?
Не ждут, то лишь виденье, лесной царь из сказок.
Не ждут, то лишь свет обманчивой звезды, да не в окне.
Не ждут, ведь нет дома - ни на карте, ни в сердце.

Утром меня разбудил звонок Сис.
Знаете, это должно быть страшно - отвечать на звонок и слышать рыдания, когда ничто беду не предвещало, а ты ещё частично спишь.
Она просила меня приехать. А через полчаса перезвонила и сказала, что не надо.
У неё сейчас такой период, когда она пытается защитить своего ребёнка от всеобщего зла - в лице сексуального насилия. И эти тени видятся ей везде, отсюда и приступ паники.
И я понимаю, что я, ее младшая сестра, лишь усугубляю ситуацию своим существованием, потому что теперь она знает. Она знает, что когда-то она не смогла отгородить от этого меня, и винит себя в этом.
Тени сгущаются вокруг.
Тьма наступает.
И, к сожалению, она реальна.

Сегодня я была на первом официальном собеседовании за все мои 22 года. И оно было провальным.
Я вдруг осознала, когда наладила контакт с другими кандидатами по щелчку пальцев, когда сидела перед HR и рассказывала о себе, когда после анализировала это все, я осознала, что я, вообще-то, хороша. Как специалист, как рабочий. И это плохо. Не потому что можно подумать, что я зазналась. Нет, это анализ фактов. Для своих 22 лет у меня есть достаточный опыт и хорошие навыки.
Потому что, когда ты знаешь, что ты, на минуточку, охрененный, это тормозит поиск работы. Потому что для такого охрененного как ты нужна такая же охрененная работа.
И этот уровень притязаний лишний в данной ситуации.

Как-то раз меня спросили - а что ты чувствуешь при депрессии?
Это было в момент моего эмоционального танго с К. Правда, оно было эмоциональным лишь для одного партнёра.
Я не чувствовала ничего в ту пору. Лишь однажды мой внутренний монстр пробудился, и я была в ярости, но в любой другой момент - ничего. Мне было все равно, что там чувствует К, почему она так поступает, добиться ее было бы приятным достижением, но не более. Я ничего не могла дать ей из-за своей болезни, и она понимала это лучше чем я.
В какой-то момент вся моя эмпатия и сочувствие отключились вместе со всем остальным. Я могу долго смеяться, пока вы будете рядом со мной умирать.
И я не почувствую укола вины за это.

Я чувствую прикосновение холодного ветра к шее.
Чувствую, как мне жарко в кроссовках, потому что я надела тёплые носки.
Это такое упражнение, знаете. Когда я понимаю, что ещё немного и я уйду в деперсонализацию, я начинаю мысленно озвучивать каждое своё физическое ощущение. Сознавать своё тело.
Чувствую мягкую подошву кроссовок и соприкосновение с землёй.
Лучше всего, конечно, помогает боль.
Концентрируюсь на тянущих связках голени.
Вот только к боли, почему-то, слишком быстро привыкаешь.
Проходит несколько мгновений, и я ее уже не чувствую. И пытаюсь сконцентрироваться на чем-то ещё. Хоть что-нибудь.
И тогда тело отключается. Словно программа - не отвечает.
И я не чувствую уже ничего.

Бесчувственно
Я не помню, чтобы мне в детстве кто-то говорил не играть с чужими чувствами. Возможно, оно само собой подразумевалось, но что есть неозвученное правило для ребёнка? Его отсутствие.
С другой стороны, я помню, как мать и сестра пытались свести меня с одноклассником, который мне ничуть не нравился, просто потому, что им казалось это интересным. Он же был в меня влюблён.
Это подставное свидание не было жестоким, я просто не говорила ему ничего о своих чувствах, а потом отшила. Можно ли сказать, что я лишила его надежды, мною же подаренной?
Я лежу в объятиях Р, как и хотела последнюю неделю. Вот бы ещё удовлетворить своё сж с его помощью. Он тоже влюблён, а мне просто интересно.

Как сильно наши увлечения меняют нас.
Это касается юности, в основном, поскольку за счёт увлечения формируется круг общения. Я раньше иногда задумывалась, а какой бы я выросла вне этого круга.
Вета, например, была окружена людьми, что проецировали самую типичную судьбу девушки в российских глубинках. И у неё не возникало особого желания жить иначе, пока она не выросла достаточно, чтобы понять степень мракобесия окружающего.
Мой круг общения был толерантным. Родительские установки о неправильности происходящего со мной были успешно заменены. И хотя меня переодически клинит, я понимаю, что без этого круга общения я бы не стала тем, кто я есть.
Не могу себе вообразить, кем бы я стала.

Слышишь, в какой тишине весь дом
С детства мне не пели колыбельные - так уж сложилось. И детские песни мне ставили на магнитофоне в исключительных случаях. У меня была целая кассета и ещё несколько пластинок, но я их не слушала, потому что всегда плакала.
Колыбельные до сих пор ассоциируются у меня с какой-то неведомой тоской скорой и вечной разлуки, с горечью прощания. В нежных и спокойных мотивах я всегда ощущала эту неизвестную мне пронизывающую тоску.
Почему-то мне всегда казалось, что каждая колыбельная может стать последней.
Колыбельные ведь поются перед сном, так какая разница - перед ночным или смертным?
Думаю, я с детства боялась именно такое исполнение колыбельной - похоронное.

Контраст
Я поймала себя на мысли, что последнее время не думала о смерти так часто. И это такой контраст. Я так привыкла к этим навязчивым мыслям о самоубийстве, что даже не заметила, как они сменились бьющей в виски мыслью о том, как бы не исчезнуть под гнетом болезни.
А затем навязчивые мысли вернулись.
И я поняла. О боги, я поняла. Нормальные люди никогда не задумываются о смерти так глубоко и так часто. У них даже не мелькает понятие смерти в повседневности. Этого нет у них в голове.
Они не думают, как было бы здорово умереть сегодня. Не размышляют о том, чего не сделали в своё последнее сегодня.
У них есть жизнь. Они крутятся в ней. Погрязли во всем этом живом мире.
Это так человечно.

Забыть о сожалениях.
Р, например, жалеет. Жалеет, что не смогла принять себя, не смогла противиться голосу извне, что внушал ей, что это все - неправильно, что любовь - она только между мужчинами и женщинами, а между женщинами отношений не бывает. И у неё уже есть семья, прекрасная семья, с которой она бы ни за что не рассталась, но эти сожаления остались с ней.
Наверное, в этом и суть. Ты не можешь отказаться от самой себя и забыть об этом, потому что это мучительно больно. Это шрамы на сердце, где покопались и вынули что-то важное, что-то безумно нужное - саму сердцевину.
А если ты сделал это сам, своими грязными руками, то не жалеть об этом, знаешь, невозможно.

#86

Даже мать стала замечать, что со мной не все в порядке.
Я помогала ей переустанавливать телефон, и что-то не получалось, она постоянно спрашивала о чем-то, задавала глупые вопросы, и я вдруг почувствовала, что вот-вот расплачусь. Ответила ей с комом в горле, на что получила ответ - вполне стандартный, но как же я отвыкла от него - как ты с матерью разговариваешь. Боги, я ведь не подросток, чтобы в таком эмоциональном бедламе находиться, но всякий раз, всякий чертов раз, я не могу сдерживать себя, чтобы не начать распыляться и плакать.
Даже на тусе с собутыльниками я отошла и полчаса сидела и плакала, играя в телефон.
Я, блять, ненавижу эту депрессию.
(вру, я слишком слаба для этого)

То, что нас не убивает, делает свой вклад в нашу смерть.
То, что нас не убивает, делает нас циничнее, озлобленее, слабее.
То, что нас не убивает сейчас, убьёт после - это накопительный эффект. И однажды все то, что копится, прорвётся. В одну секунду. И добьёт нас окончательно.
Что нас не убивает, делает нас больными. Невротиками, психотиками, а порой и психопатами. Однажды оно накопится и убьёт тебя изнутри. И ты больше не сможешь чувствовать, ощущать окружающий мир.
Время не лечит смерть.
И если тебя убьёт то, что не убивало до этого, то ничто не воскресит тебя больше.
Ты поймёшь. Ты обязательно поймёшь, когда оно перестанет делать тебя сильнее и начнёт уничтожать.

#85

Я не ожидала, что некоторые могут воспринять мои проблемы и жалобы как фикцию.
Я обычно не говорю, что меня беспокоит, если меня об этом не спрашивают, и почти честно отвечаю, если эти вопросы все же поступают. Почти - потому что мне есть что утаить. Почти - потому что в реальности все хуже, и я пытаюсь казаться вполне нормальной. Нормальной? Если это возможно, конечно.
Потому что объективно я понимаю, все не в порядке. Я схожу с ума, и это факт.
И всегда найдётся кто-то, кто посчитает нужным сказать - эй, да ты просто загоняешься от безделия.
Я бы хотела на это отреагировать. Почувствовать обиду, злобу, но это лишь повод лишний раз запереться от других.
Сходить с ума наедине с собой.

Селфхарм
Сегодня я видела девушку с порезами на руке и думала, могу ли я ей что-нибудь сказать? Все будет хорошо? Ты сможешь это пережить? Пожалуйста, будь сильнее?
Вы знаете, это бред. Все эти слова поддержки или сожаления не стоят и фантика от конфеты. Всё это пустое, на самом деле.
Только побывав на этом дне, где нож и бритва - самые лучшие твои друзья, понимаешь всю нелепость этих фраз. Когда мне говорили что-то хорошее, я чувствовала лишь насмешку со стороны говорящего. Я хотела сказать ему - иди, пожалуйста, прочь.
Иди прочь, человек, что не сидел так до утра в глухом бессилии. Иди прочь, человек, что не может быть рядом.
Иди прочь, человек, который не понимает.

Однажды ты делаешь выбор и придерживаешься его.
Вдруг я поняла, что родственники лгбт-людей чем-то похожи. Сис Ж. и моя сис одинаковы в своём принятии ориентации своих сестер. Они желают лучшего. Оценивают партнеров. Делят эту ношу гомофобии - внутри семьи и немного вне.
Когда твой родственник лгбт, у тебя есть выбор - принять его, глядя в будущее, или же отвергнуть, как отвергло бы старшее поколение, перейти на сторону ушедшего. И этот выбор во многом становится главным. Ты либо враг, либо поддержка. Третьего не дано. На это нельзя закрыть глаза, игнорировать, потому что тогда ты автоматически остаёшься по ту сторону, не одобряешь, не принимаешь.
Спасибо, что приняли меня.

Однажды ты сядешь в вагон, полный мертвецов, и даже этого не заметишь.
Ты сидишь в комнате с людьми на чьём-то празднике и даже не догадываешься, кто из них не доживет до нового года, а кто умрет в ближайшие пару месяцев.
Ты даже не ожидаешь этого, если честно, потому что смерть - это все ещё нечто очень далекое.
Но чем старше ты становишься, тем больше людей вокруг тебя умирает в самом разном возрасте - одни старше тебя, другие - младше, твои одногодки.
Тебе неловко оттого, что твои одноклассники выходят замуж, но в один день они умирают - и уж лучше бы они завели ребенка в столь раннем возрасте.
Любой возраст - слишком ранний для смерти.
Однако каждый день подходит для неё.
#84

Ave, Mors

- А почему Яся?
- Понимаешь, для меня Ася - это что-то тургеневское, нежное. Яська не такая.
_
- На звонки не отвечает, была онлайн в половину десятого.
- Может, она занята. Сама же знаешь, как ебешься с костюмом перед фестом.
_
- Смотрю, лента опять заполнилась ее видео с концерта. У неё вай-фай просто появился.

Лицо застывшее с какой-то полной безумства грустью. Потом я вспомнила это выражение лица - как у человека, который с невыносимым горем забежал на чужой праздник жизни с полным непониманием, как они - эти несведущие дураки - могут веселиться.
Мы даже не успели закрыть дверь за собой, как она зашлась в истерике.

Это, наверное, бесконечно больно.

Новая фаза - второй день.
Мозг играет со мной в русскую рулетку, и, черт возьми, я жажду, чтобы в этот раз пуля была не холостой, зная, что револьвер даже не заряжен.

Второй день.
Всего лишь второй день, когда мои мысли не расползаются от меня ленивыми улитками и не копошатся подобно пчёлам под спидами в общем улее.
Это так странно - нормально мыслить, и с каким-то опасением ждать дальнейшего поворота. Это ли ремиссия или очередной виток моего безумия?
Стало ли мне легче или это затишье перед бурей?
Понимаю, что ещё хоть одна такая фаза, и я потеряю остаток рассудка. Каждый такой эпизод - будь то депрессия или гипомания - ломает меня, мне хочется кричать - боги, мне хочется кричать от одной мысли об этом.
Мне даже не страшно идти к врачу, но это так сложно - просто найти себе врача.

Свитер такой же синий
Это странное ощущение (не чувство, потому что их все ещё нет), что я - кто-то другой.
Мне кажется, через матовое стекло депрессии стала пробиваться гиперактивность, жизнерадостность. И я догадываюсь, что это отблески того, какой я была живой, но это так чуждо.
В моем теле будто бы появился кто-то иной, в моем мозгу завёлся новый житель. Он заполняет его своими идеями, рисует на бумаге необычные мелочи, он фонтанирует собой, смеётся, выдумывает, играет, много говорит. Ему все так привычно.
И этот кто-то не я.
И он словно может изжить меня из моего же тела.
Но это тело - его по праву.
Если бы я могла, я бы, наверное, боялась.

Сегодня сис внезапно спросила меня о сексуальном насилии, мол, сталкивалась ли я с ним. А затем она плакала на моем плече.
Встала с кровати, постояла у двери, повернулась и расплакалась, все время вопрошая, почему я не сказала ей раньше.
Совру, если скажу, что никогда не хотела, не пыталась. Просто то, что произошло со мной когда-то давно, я и оставила там - в прошлом. Не хочу, чтобы кто-либо из близких знал об этом, не хочу причинять им какой-то дискомфорт.
Когда-то мне было стыдно, я чувствовала свою вину, но, если честно, это произошло впервые больше 10 лет назад (внезапно - 15), и я была ребёнком, потерянным, не знающим, так что есть ли смысл говорить об этом сейчас?
Уже не хочу сказать.