Школьница

Ругань из-за стены.
Я ненавижу это чувство, когда слышно эту ругань. Я ненавижу, когда мать с отцом ругаются в принципе, но это тяжелее всего, когда это слышно в моей комнате. И возникает потребность убежать и спрятаться, найти убежище хоть ненадолго, потому что музыка не помогает, фильмы не помогают, сторонние дела не помогают. Сколько я не пытаюсь отвлечься, я нутром чую эту ругань.
А потом, когда они замолкают, отец демонстративно хлопает дверью и обижается, я жду.
Потому что обычно мать тут же идет ко мне и спрашивает о чем-то. Ела ли я сегодня, как прошел день, почему-ты-опять-ничего-не-сделала, чем занимаюсь.
И я чувствую свою вину, это тяжело почти физически.
Ненавижу ссоры.

"Все умирают, часто чудовищно. Кто- то упадёт на гигантский кол; кто-то ляжет спать в куче опавших листьев, а они возьмут и заблокируют трахею; кто-то, по ошибке, сделает маску из печенек, например, и он погибнет, заклёванный утками, гусями, лебедями... или просто умрет от старости. Даже старость это кошмар, друзья стареют на глазах, не могут пописать, несут какую-то чушь, мозги тупеют... и настаёт день, когда они тебя не узнают, и ты жалеешь, что они ещё живы, и они умирают. Стью - он наверное именно вот так и хотел умереть... вот чтоб его разорвали адские оборотни, чтобы везде кровь, и кишки на деревьях, и лицо изорвано на куски! Ну, я надеюсь, тебе полегчало?"

«Ты смотришь на меня как Эстель. – Будто убить хочу? – Нет, влюблённо»
Ещё немного о Лю.
Все началось не только с пурги в апреле и моего отчисления. Все началось с солнечной пятницы, когда я встретила его с занятий и мы дошли с ним до соседней станции, разговаривая о всяком. Все началось с дневного сеанса ультранасилия в понедельник. С прогулок на Горьковской и его тренировок на Петроградке. С моего флирта, когда он уже собирался сдаться. С взаимного притяжения. С подвесного моста.
Мы столько времени проводили вместе, а теперь мне даже страшно представить, чтобы я с кем-то так много и охотно общалась на темы разной степени важности и близости. Это кажется невозможным.

If I could save time in a bottle
Передо мной стоит парочка. Парень стоит спиной, и я не вижу его лица, но я вижу девушку. Она улыбается, но в ее взгляде ни капли любви или восхищения. Ничего.
Он стоял напротив меня и улыбался, все в нем было пропитано нежностью и любовью. Он долго смотрел на меня и наконец сказал: «Знаешь, ты с каждым разом все красивее становишься. Это любовь так влияет на тебя?»
Он не дарил мне цветы и конфеты, бессмысленные и глупые безделушки без повода. Он дарил мне прекрасные воспоминания, которые сейчас периодически всплывают в моей памяти. Я бы хотела запереть их в коробочку и открывать ее по праздникам, чтобы снова и снова проживать ту теплоту и заботу.

The life is short, and Love is long
Целуясь с Д, я замечаю, какие у неё мягкие губы. Это напоминает мне Бывшую и совсем не напоминает губы Лю.
И, спускаясь в метро, я тру свою губы тыльной стороной перчаток. Они пахнут сигаретами. Это уже ближе к Лю.
Я не тоскую по нему и почти уже отпустила окончательно его образ. Я все так же называю его Козлом, но уже не чувствую прежнего негатива. Черт, он был хорошим парнем.
Он заботился обо мне, любя меня или не очень. Он лез в мои карманы и натягивал на мои руки перчатки. Как в фильме Джармуша, хотя он, конечно, не смотрел его.
Иногда на меня накатывает чувство Как-же-блин-не-хватает, но это терпимо. Нет желания писать ему или связываться с ним.

А ведь мы тогда собирались в кино после пар. Я даже успела заказать билеты. Потом, дрожа и едва ли не плача, пыталась вспомнить хотя бы свой почтовый ящик, чтобы их вернуть.
Одногруппницы, дразня меня, иногда всерьез спрашивают, а почему нет? Чем плох этот парень? Все же лучше чем ничего.
Я могла бы ответить банальностью. Мол, не подходим друг другу.
Но это немного глубже, чем просто не подходим. У нас разный социальный опыт, разные приоритеты и понимания вещей, мы даже не знаем друг друга.
Лю, против моей воли, знал меня слабую. Знал и все равно был рядом. А, возможно, именно потому что знал и был рядом.
И в тот день, когда мы не пошли в кино, он шел с Васьки до меня, чтобы быть рядом.

Любовные письма.
В век электронных и голосовых сообщений каждое любовное письмо такого рода похоже на другое. Оно наполнено избитыми оборотами, искренними где-то чувствами, всем сердцем, но кажется банальным. Потому что где-то ты это уже увидел, когда-то ты это уже писал сам.
Все попытки словесно передать эти чувства похожи друг на друга, хоть нам и говорят, что любовь - чувство сугубо личное и субъективное.
Вспоминаются открытки с жвачки по рублю.
Любовь это желание быть рядом всегда, независимо от горя и радости.
Любовь это желание быть хоть немного любимой в ответ.
Любовь это желание прикасаться и целовать.
Любовь это куча искренних банальностей в гигантской простыне текста.

Интимность ночного города.
Желтком разливается по пустым улицам свет старых фонарей, отражаясь в болезненно пустых витринах закрытых магазинов.
Моргающие вывески магазинов, зеленые кресты аптек, мелькающие рекламой экраны мониторов. Изо дня в день один и тот же пейзаж, но без людей он преображается. Он становится не таким общественным, только своим городов открывается с этой стороны.
Ночная прохлада, редкие прохожие. Темные окна, сон, укутавший каждого жителя города, и малого, и старого.
И ты, живой, уставший, опьяненный пустотой проспектов, весь город - твой, ведь больше некому на него покуситься.
Я люблю ночь в городе настолько, насколько боюсь ее на природе, в лесу или на пляже.

Каждый раз я мысленно возвращаюсь в эту комнату. Вся моя жизнь завязана на таких комнатах. Там, где было хорошо. Где был кто-то ещё.
Горизонтальная штора на окне не пропускает света, но его и так достаточно. Компьютер уставился монитором в ту часть двора, что видна под шторой.
Взгляд падает на энциклопедию, что я ему подарила. Она стоит на шкафу, за игрушками и безделушками, рядом с моей розовой кружкой. Интересно, он избавился от неё?
Кровать в противоположном углу. Я любила сразу же забираться под одеяло, не раздеваясь, пока он заваривал мне чай на кухне, и притворно сопротивляться, когда он звал меня к себе.
За окном лето. Не наше, ничейное, ушедшее.
Ушедшее утром со сном.

Воспоминание из школьных лет.
Раздраженная вечными прогулами Сержа, учительница, старая, недавно потерявшая своего мужа, вопрошает едва ли не крича у девушки Сержа, что она вообще знает о Серёже. «О чем вы вообще можете разговаривать?!»
Спустя годы я храню это воспоминание и иногда спрашиваю себя, о чем вообще говорят люди.
И, знаете, как в той цитате, они говорят ни о чем.
И думают ни-о-чем.
Я не знаю, что есть «что» в вопросах разговоров и мыслей, но мне всегда казалось глупым говорить с человеком, который даже понятия не имеет, какие книжки ты читаешь. Какие фильмы смотришь.
О чем с ним можно поговорить, если нет общих интересов, отсылок и пониманий общего.
О чем говорят люди?

Я не разрешаю тебе спать.
За окном -3, 1 ноября.
По ощущениям время около 9-черт-возьми-холодно-20.
Люди в длинных кожаных плащах и странных шляпах в метро возвращаются с тематических вечеринок. Усталые господа охранники их даже не останавливают на досмотр.
Первый снег уже давно не в радость, тонким слоем он оседает на траве и асфальте и теперь не растает до ближайшего потепления.
Соседку увезли в роддом, астрологи предсказывают резкое повышение интереса матери к личной жизни своих дочерей, ожидается появление вопросов «А скоро внуки?», «Есть кто на примете?». Возможны упреки «А вот т. Света уже бабушка».
В моде большие шарфы грубой вязки и голые уши.
Пробуждается желание посидеть в пледе.

Самайн.
Давно не язычники, давно не пророки, не ведьмы, не колдуны. Их дальние правнуки бледны и слабы, и искусству не отданы. Они прячут ясность глаз за линзами, руки в перчатках. Ты их не узнаешь, ты их не почувствуешь, им и не надо.
Огнями тыкв и свечей горят красные фары, Джек уже тоже не тот. Он постарел, обрюзг и устал, водит Порше и немножечко пьет, и пьяный садится за руль. Он не путает странников, не пугает других, имя его вызывает смех. Он - другой.
И на лысой горе, той, из бабушкиных сказок, не собирается больше шабаш. Некому, некогда, подзабылось. В органайзерах не отмечено, в календаре не помечено. Что ж, бывает, в иной раз.
Никто и не вспомнит, зачем эти маски.
Самайн ушел.

Мистер разведён и сейчас встречается с очаровательнейшей Кэт.
Про Кэт я не знаю ничего, кроме того, что она бесконечно прелестна, фотографирует и чем-то напоминает Сью.
Мистера я встречала раза два или три и все никак не могу запомнить, как его зовут. Рома или Саша, или Лёша? Как-то иначе?
Мысленно я просто окрестила его Мистером и не парюсь на этот счёт.
Мистер, ввиду опыта, часто говорит умные вещи.
Например, он говорит, что хорошая дружба между бывшими возможна, если каждый из них заведёт себе нового партнера. Иначе остаются какие-то чувства, брошенности или вины. Если, конечно, отношения были основаны на взаимных чувствах. Если нет, то и париться не стоит, говорит он.
И он прав, думаю я.

Я не был до конца откровенен с тобой...
Я писала это в ту пору, когда набирал популярность прикол из разряда «Напиши своему партнеру данную фразу, молчи и смотри что будет». Написав эту фразу каждому, кого это могло заинтересовать, я пошла дальше и написала в анонимный чат. Пролистав два или три диалога, я нашла идеального собеседника.
Пару часов мы точно убили на бессвязные и совершенно бредовые разговоры без всякой темы. Это было нечто из категории шуток о лопатах. Лопата! Гыгы.
И это было черт возьми круто.
Сколько бы после я не искала этого парня, это было бесполезно, я не знаю о нем ничего. Но это и к лучшему.
Иногда здорово посмеяться с левым человеком, которого никогда не встретишь.

Я останусь одна,
Заведу 10 кошек, буду вечно пьяна.
Иногда накатывает чувство не смирения, но удовольствия от одиночества. Я признаю его, принимаю и не чувствую при этом ничего обидного или негативного. Ну, останусь я одна, что с того, если можно продолжать наслаждаться жизнью?
У меня проблемы с социальными контактами, я боюсь знакомиться с новыми людьми, принимать их в свою жизнь и честно не понимаю, как это удается другим.
Но в такие моменты меня это не волнует.
Меня перестает страшить одинокая жизнь, без партнёра и любви. Мне может быть хорошо и без того, и без другого.
Мне нравится это чувство, какой-то свободы и непривязанности ни к чему на свете. Есть только я, и мне хорошо с собой.

Бывают такие моменты, как в кино, когда сюжет подходит к концу, но хэппи-энд ещё не наступил и необходимо время. Экран затемняется, декорации сменяются, закадровый голос читает «Два года спустя», и то, чего зритель ждал так долго, наконец подаётся на белом блюдечке с каюмочкой.
Хочется иногда, чтобы и в жизни было нечто подобное. Чтобы можно было пропустить или ускорить течение своей жизни на пару лет и перейти к десерту. Чтобы не нужно было ждать 200 дней, вариться в собственных мыслях и фантазиях о Саммер, чтобы в один прекрасный день встретить наконец Отэм.
Перемотать немного. Или хотя бы поставить на паузу и отдохнуть от собственной жизни.

Мы как-то говорили о понимающих и любящих родителях и пришли к выводу, что таких не существует. Или они существуют, но, вот беда, никогда мы таких не встречали. Таких, которые поймут и поддержат, которые примут и полюбят безусловно.
Которые не будут трогать и задевать, манипулировать, провоцировать, унижать.
Которые не будут говорить своему ребенку "маяться вечность тебе", потому что ребенок решил сыграть свадьбу в мае. Которые не будут говорить "и правильно сделал твой бывший, когда бросил тебя".
Встречи с которыми не надо будет избегать, потому что не хочется, потому что неприятно. Потому что хочется сберечь хорошее настроение. Потому что не хочется ввязываться в споры и скандалы.

извини, что тебе от меня ничего не останется
Ты знаешь, я ненавижу себя. Я ненавижу себя и совсем немного тебя. Я проклинаю тебя каждый раз, когда вижу тебя, и каждый раз, когда вспоминаю о тебе. Каждый день я проклинаю тебя. Надеюсь, ты никогда не будешь счастлив.
Ты заставляешь чувствовать меня так, будто я сломанный механизм, который было легко выкинуть и заменить.
Ты причиняешь мне невыносимую боль этим своим отношением снисхождения.
Тебе не хочется меня видеть и даже слышать обо мне, я знаю. И от этого паршиво.
Но, ты знаешь, у меня много теплых воспоминаний о тебе. Их не перечеркнуть так просто.
А у тебя от меня только сковородка на др и целый ворох дурацких проклятий.
Прости за это.

Эгоцентризм
Марина - мудрая женщина. Она совершает ошибки, и, сдаётся мне, собственный бизнес без стартового капитала - не ее последняя ошибка. Она сильная и смекалистая. Ее мировоззрение - теория эгоцентризма.
Вокруг вселенная, люди и другие миры, но в центре вселенной - только ты сама. Не ты сломанный механизм, который быстро заменили, а тот, кто заменил, кобель, неспособный к моногамии. Тебе лишь остаётся пройти мимо и уяснить урок, который дало тебе присутствие этого человека. Тебе остаётся взять самое лучшее из этого опыта и жить дальше. Утереть ему нос своим превосходством, вот что тебе остаётся.
Это дало мне силы двигаться дальше.
Ровно один день, пока я снова не встретила его сегодня

Наша жизнь нам не принадлежит. Никогда не принадлежала.
Я не могу умереть. Я очень хочу, но я не могу. Моя смерть станет ударом для моих родителей. Наши отношения нельзя назвать образцовыми или хотя бы нормальными, но смерть дочери - это все же смерть дочери.
Я много раз упоминала, что Лю спас мне жизнь. Так и было. Но было и ещё кое-что. Вопреки его просьбе я сделала из него смысл своей жизни. Я замкнула весь свой мир на нем. Когда он ушёл, я двигалась по инерции, но сейчас эта сила закончилась и у меня нет ни малейшего желания и смысла продолжать своё существование.
Но, черт возьми, я не могу. Я едва сдерживаю свои порывы, мне нужна помощь. Мне тяжело физически.
Не могу умереть. Не должна.

How are you?
Делая фрагменты, даже в самом дерьмовой ситуации, даже когда все ну очень плохо, я не ставлю настроение -3. Даже если оно куда хуже чем -3 на самом деле.
Все просто, это небольшая подстраховка. Это способ приободрить себя методом "Все ещё может быть хуже, даже если хуже уже некуда".
Есть учреждения, где при поступлении больного просят оценить болевые ощущения по шкале от 1 до 10 по возрастанию. Но как понять, испытываемые им ощущения тянут на 9-10 баллов или, скорее, на 7-8? Что брать за образец 10-балльной боли?
Что брать за образец абсолютно беспросветного плохого состояния?
И как убедиться, что еще хуже не станет?
Ведь каждый раз оказывается, что хуже есть куда.

So I cross my heart and I hope to die
В песнях всё всегда, конечно, хорошо. И в стихах, и в книгах, и в сонетах. Куда не глянь, везде всех любят.
Любят истеричек, психованных и ревнивых. Любят сук, изменчивых и насмешливых. Стерв, надменных и издевающихся. Любят всех. Любят всегда. И никогда не говорят о тех, кто остался за кадром. О преданных и нелюбимых.
О тех, кого не выбирают. Кто не подходит тихим нравом или другим параметром. О тех, кого отвергают ради того, чтобы остаться с другими. О тех, кто не_родной и не_близкий, антагонисты, антигерои, остающиеся на той стороне.
И все мы почему-то надеемся, что никогда не станем этим выброшенным персонажем.

Как же больно, блять.
Как же больно, горько и обидно до саднящего горла. До скрежета зубов и щипания в глазах. До буханья сердца о грудину с невыносимой тоской. До тупого желания проклясть его и умереть самой. Вот прямо сейчас, в эту секунду.
До максимальной громкости и без того орущей музыки в наушниках. До крови закушенных губ.
Не представляла, что может быть так обидно из-за подобной чепухи. А, оказывается, может.
Я не хочу записывать эту боль, но легче облечь ее в слова, возможно, она утихнет в этом случае.
Я не хочу ее запоминать и испытывать вновь.
Это чувство полнейшего провала, горечи и обиды, никчемности и никому-ненужности.

Игорь говорит, что через тысячелетия вселенной не станет. Произойдет ещё один взрыв, куда мощнее всех предыдущих, и вся вселенная, все галактики и черные дыры в одночасье исчезнут.
Он говорит, что представляет, каково будет тем поколениям людей. Мол, они будут суваться на другие планеты, но ни одна планета не уцелеет.
Я говорю, что в ту пору человечество уже вряд ли будет существовать. Игорь отмахивается, дескать, что за бред, человечество выживет в любом случае.
Вообще он оптимист в этом плане. Считает, что человечество - венец природы, человек всемогущ и невымираем по определению.
Что произойдет раньше - человек уничтожит себя или планету?
Планета будет жить без человека, а человек без нее?

Парящие птицы застыли в воздухе будто насекомые в бледно голубой смоле.
Облака и тучи скользят за крыши домов так быстро, что кружится голова. Появляется ощущение вращающейся планеты. Хотя, конечно, это всего лишь ветер.
Появляется ощущение, что мы на огромном комке земли, а там, за ослепительной голубизной, нечто куда большое, чем эта огромность. Больше, чем миллиарды километров дороги под ногами. Больше, чем один человек может представить и уместить в своём крошечном мозгу. Просторы большие, чем тундра и равнины. Чем океан за горизонтом в иллюминаторе самолета. И холоднее. Куда холоднее самой холодной зимы, когда не чувствуешь даже воздух, которым дышишь, только мороз.